Армин Вагнер - БНД против Советской армии: Западногерманский военный шпионаж в ГДР

Следует упомянуть, что в своих мемуарах Райнхард Гелен практически проигнорировал первого министра госбезопасности ГДР Вильгельма Цайссера, но много места посвятил его преемнику Эрнсту Вольвеберу, под управлением которого МГБ достигло своих первых значительных успехов, ставших известных широкой публике. Но среди этих удач были не только яркие и разрекламированные приключения, вроде побега сотрудников БНД Вольфганга Хёэра и Ганса-Йоахима Гайера из Западного в Восточный Берлин, которые затем выдали МГБ множество своих агентов. Внешне незаметные и мелкие на первый взгляд операции против обычных шпионов, занимавшихся сбором сведений о войсках, давали восточногерманской разведке немалые преимущества.

Восточногерманский контрразведчик Вагнер подчеркивал, что «самым слабым звеном в цепи между агентами в ГДР и разведцентром в Пуллахе была связь. БНД постоянно старалась улучшить систему связи, сделать ее более скрытной, но Второму главному отделу все равно быстро удавалось распознать все изменения и варианты, чтобы принять соответствующие контрмеры».

Контрразведка МГБ исходила из того, что шпионы в пятидесятых годах в основном лично многократно встречались со своими «кураторами» в Западном Берлине, чтобы избегать почтовой или радиосвязи.

«Военные шпионы из отдаленных округов (Росток, Эрфурт, Дрезден), как правило, пользовались «ранними поездами», чтобы отправиться на встречу в Западный Берлин. В этих же поездах ездили и сотрудники наружного наблюдения МГБ, которые вели слежку за опознанными по ряду критериев лицами или за теми, на кого им указывали работники транспортной полиции, от их станции отправления до Западного Берлина».

Возросшие успехи контрразведки МГБ и тем не менее все не уменьшавшаяся активность западных шпионских операций против ГСОВГ заставили и советскую военную контрразведку укреплять сотрудничество с восточногерманской секретной службой. Ведь «военные чекисты» Москвы были слишком перегружены контрразведывательным обеспечением своих столь многочисленных гарнизонов и военных баз на территории ГДР.

С созданием в феврале 1954 Комитета государственной безопасности при Совете министров СССР, Третье управление «по контрразведывательной работе в Советской армии и Военно-морском флоте», побыв короткое время в Министерстве внутренних дел, окончательно вошло в состав КГБ. Теперь оно называлось Третьим главным управлением и ему подчинялись управления военной контрразведки в военных округах, флотах и группах войск, в армиях и флотилиях, а также особые отделы КГБ в дивизиях и бригадах. В полках и вплоть до рот за контрразведку отвечали особые оперуполномоченные. Для слежки за военнослужащими военная контрразведка создала в вооруженных силах густую сеть информаторов, которые помимо возможных шпионских связей, обязаны были сообщать и о политической благонадежности и нарушениях «социалистической морали» солдат и офицеров. Так как руководство советской секретной службы было явно недовольно предыдущими достижениями военной контрразведки, а виновные в сталинских репрессиях и массовых чистках кадры хотя бы частично требовалось заменить, то из Главного политического управления (ГПУ) вооруженных сил в военную контрразведку КГБ было направлено более полутора тысяч офицеров. Одновременно руководство КГБ уволило тех офицеров, которые были слишком «замазаны» в проведении репрессий.

Контрразведка ГСВГ в 1954 году была переименована в Управление особых отделов (УОО). Оно превратилось в самое большое по численности персонала организационное подразделение во всей советской военной контрразведке. Из бывшего третьего отдела осенью того же года был сделан отдел активного контршпионажа, организовывавший работу против разведок и вооруженных сил НАТО непосредственно в западных странах. Были реструктурированы и другие отделы. Второму отделу были переданы задачи тылового обеспечения, первый отдел занимался штабной и административной работой. Заново был создан отдел информации и анализа. Преследование подозреваемых, как и прежде, оставалось задачей следственного отдела.

Деятельность Управления особых отделов в основном концентрировалась на следующих задачах:

1. Предотвращение проникновения агентурных сетей противника в войска и на объекты Советской армии, Военно-морского флота, войска КГБ и Министерства охраны общественного порядка.

2. Идентификация и разоблачение агентов, внедрившихся в вооруженные силы.

3. Поиск империалистических агентов в вооруженных силах и в непосредственном их окружении (со сведениями об обнаруженных случаях, фактах, выяснение данных о родственниках).

4. Предотвращение случаев измены Родине со стороны отдельных военнослужащих, рабочих и служащих вооруженных сил и военных объектов.

5. Защита государственной и военной тайны, предотвращение возможной утечки секретной информации за рубеж.

(…)

9. Контрразведывательная деятельность по защите специальных и особо важных сооружений и защита транспортного сообщения.

10. Подавление враждебных устремлений врагов Советской власти и националистических сил.

При выполнении этих задач Управление особых отделов находилось под жесточайшим контролем руководящих органов КГБ и Коммунистической партии в Москве. Даже мелочи — вроде того случая, когда начальник штаба ГСВГ в качестве сувенира подарил гвардейский значок представителю одной из западных военных миссий связи — вызывали немедленное вмешательство Центра, что отражалось в донесениях, приказах, отчетах и командировках особых комиссий, что офицерами на местах частенько расценивалась как раздражающая мелочная опека.

Отделы военной контрразведки в армиях, дивизиях и бригадах должны были защищать входящие в состав этих соединений военные объекты и войска от попыток шпионажа изнутри и в максимально возможной мере обеспечивать их контрразведывательную безопасность снаружи. В сотрудничестве с МГБ они занимались также наймом на работу или увольнением восточногерманских гражданских служащих в советских военных учреждениях и объектах. Все контакты войск и учреждений ГСВГ с восточногерманским обществом тоже подвергались полному совместному контролю КГБ и МГБ. Офицеры контрразведки должны были информировать службы немецкого Министерства госбезопасности о запланированных учениях и маневрах, чтобы предотвратить возможность наблюдения за этими мероприятиями со стороны западных спецслужб. В полках, батальонах и ротах оперуполномоченные Третьего главного управления КГБ решали эти же задачи.