Валентин Машкин - «Кондор» оставляет следы

Избежали суда в США и офицеры ДИНА — генерал Контрерас, полковник Эспиноса и капитан Фернандес: хунта отказалась выдать их органам американской юстиции, которые, впрочем, не очень-то и настаивали на этом.

В январе 1981 г. военный трибунал Сантьяго, чилийской столицы, для проформы рассмотрел обвинения против трех офицеров ДИНА и, как и следовало ожидать, признал их ни в чем не виновными. Правда, в январе следующего, 1982 г. верховный суд Чили постановил, что «невиновность обвиняемых неясна», и на этом основании квалифицировал оправдательный приговор как «временный». Временный? Но до каких пор? Что-то не видно, чтобы хунта спешила возобновить судебное разбирательство.

Да и зачем ей спешить, если ее покровители, правящие круги США, отнюдь не стремятся к тому, чтобы убийцы Орландо Летельера получили по заслугам, и препятствуют раскрытию всей правды о гибели патриота? Дж. Динджес и С. Ландау авторитетно утверждают, что «некоторые департаменты американского правительства отказались предать гласности, уничтожили или скрыли важные доказательства вины преступников» {14} 14 Dinges John, Landau Saul. Assassination…, p. 190. .

С первых дней расследования, с сентября 1976 г., американские власти прятали концы в воду (достаточно вспомнить историю с докладной агента ФБР Шеррера). Тем же самым занимается и нынешняя администрация. Правительство Рейгана могло бы возобновить выяснение обстоятельств гибели видного чилийского эмигранта. Могло бы. Но не захотело. 3 марта 1981 г. корреспондент испанского информационного агентства в Вашингтоне передал следующее сообщение:

«Государственный департамент решил не обращаться в Верховный суд США с просьбой разобраться в вызвавшем много кривотолков постановлении апелляционного трибунала об отмене приговоров кубинским эмигрантам, обвиненным в убийстве чилийца Орландо Летельера».

Неудивительно, что новый посол чилийской хунты Энрике Валенсуэла, направляясь в Вашингтон к месту службы, заявил журналистам в мае 1981 г.:

— «Дело Летельера» меня не беспокоит.

Он дал понять тем самым, что по-прежнему привлекающее внимание мировой общественности убийство бывшего министра в правительстве Сальвадора Альенде ничуть не осложнит его отношений с американскими властями.

— Я думаю, — добавил Валенсуэла, — что мне легко удастся наладить добросердечный диалог с администрацией Рейгана.

Так оно и случилось. Не только у посла, но и у самой военно-фашистской хунты отношения с Вашингтоном стали сейчас еще более тесными и дружескими, чем при предыдущих администрациях.

Удивляться тут нечему. США были и остаются рассадником и организатором международного терроризма. Причем при администрации Рейгана, может быть, больше, чем когда бы то ни было. Ведь официальный Вашингтон взял ныне курс на всемерное сближение с террористическими диктатурами, в том числе и в Латинской Америке.

Уругвай, как отмечал член руководства компартии этой страны Хулио Гонсалес, называли при буржуазно-либеральных правительствах «латиноамериканской Швейцарией», «Афинами бассейна реки Ла-Платы». Имелось в виду, что в этой небольшой южноамериканской республике существовали «образцовые» буржуазно-демократические порядки.

Однако с конца 50-х годов страна все глубже увязала в глубоком политическом кризисе, что в конце концов привело к крушению существовавшей ранее системы власти. В июне 1973 г. в результате государственного переворота в стране была установлена реакционная диктатура.

Кроме внутренних причин переворота имелись и внешние. «Прологом чилийской драмы» назвал его Первый секретарь ЦК Компартии Уругвая Родней Арисменди. Развивая свою мысль, он отмечал: «Разгромленный во Вьетнаме, переживающий кризис своей глобальной стратегии войны и контрреволюции, имеющий дело с миром, где соотношение сил продолжает склоняться в сторону социализма, демократии, национальной независимости и мира, империализм Соединенных Штатов предпринимает яростное контрнаступление на юге Латинской Америки» {15} 15 6 trabajos de Arismendi, 1980, p. 22. . Контрнаступление на «уругвайским участке фронта» организовало, как и следовало ожидать, ЦРУ.

Проамериканский переворот, по словам того же Роднея Арисменди, был осуществлен, чтобы «не допустить возможности будущей победы передовой демократии в условиях роста антиимпериалистических и рабочих сил…» {16} 16 Ibid., p. 25. . Таким образом, внешние и внутренние причины июньских событий 1973 г. были тесно связаны между собой.

Империализм и внутреннюю реакцию особенно встревожило создание в 1971 г. так называемого Широкого фронта, куда вошли коммунисты, социалисты, христианские демократы, группы, вышедшие из традиционных буржуазных партий, различные левые группировки, видные независимые деятели и в их числе некоторые военные. Председателем фронта стал генерал Либер Сереньи.

Армия активизировала свое участие в политической жизни страны с начала 70-х годов. Это было связано с тем, что тогдашнее правительство бросило вооруженные силы на борьбу с «Движением за национальное освобождение» («Тупамарос») [5] Имя Тупак Амару является в Латинской Америке символом борьбы за свободу. Так звали последнего из правителей индейского государства инков, возглавившего в XVI в. сопротивление испанским конкистадорам. В XVIII в. это имя принял руководитель крупного народного восстания в Перу Хосе Габриэль Кондорканки. В XIX в. в Уругвае сторонники руководителя восстания против испанского колониального ига Артигаса после военного поражения своего предводителя вели партизанскую войну против латифундистов и тоже называли себя «Тупамарос». — нелегальной леворадикальной организацией представителей городских средних слоев, преимущественно интеллигенции. Эта организация, действовавшая исключительно в городах, развернула в Уругвае партизанскую вооруженную борьбу.

К осени 1972 г. «Тупамарос» были разгромлены. Однако военные продолжали активно вмешиваться в политическую жизнь страны, охваченной продолжающим углубляться социально-экономическим кризисом.

В процессе втягивания вооруженных сил в политическую борьбу в их недрах происходила постепенная дифференциация: обрисовывалось два крыла — ультраправое и умеренно-реформистское.

В феврале 1973 г. патриотически настроенные военные заявили, что впредь не намерены быть «вооруженной рукой экономических и политических групп». Они обнародовали привлекшие к себе широкое внимание общественности коммюнике № 4 и № 7, в которых изложили свою программу необходимых стране демократических преобразований. Программные положения этих документов, как отмечает Хулио Гонсалес, «частично совпадали с платформой рабочего и народного движения» {17} 17 Цит. по: Современный фашизм: его обличье и борьба с ним. Прага, 1975, с. 174. . Авторы двух коммюнике ставили вопрос о необходимости демократических преобразований, критиковали правительственную политику, обличали коррупцию. На митингах и демонстрациях народ заявил о поддержке требований «национальной реконструкций», выдвинутых реформистским крылом армии.