Валентин Машкин - «Кондор» оставляет следы

Официальный Вашингтон с неудовольствием следил за развитием уругвайских событий. Правительство, реакционная военщина Уругвая тоже были крайне встревожены. Они обрушились с нападками на патриотическую, демократическую часть военных. Иные из этих военных подверглись аресту. Некоторые были уволены в отставку или переведены в другие части. Эти чистки, а также правительственная пропаганда, разжигавшая в вооруженных силах настроения антикоммунизма, привели к тому, что в течение последующих четырех месяцев в армейской среде соотношение сил постепенно изменялось в пользу правого крыла.

27 июня президент Бордаберри, опираясь на правое крыло армии, распустил парламент и возглавил созданное им диктаторское военно-гражданское правительство. Институты «представительной демократии» были ликвидированы. Политические партии утратили возможность легальной деятельности. Начался новый, мрачный период уругвайской истории. Период, затянувшийся по сегодняшний день.

Новые властители страны сразу же после переворота столкнулись с упорным народным сопротивлением. Через два часа после роспуска парламента началась всеобщая забастовка, которая продолжалась полмесяца. В последующем сопротивление принимало другие — самые различные — формы, и диктатура ни на минуту не чувствовала себя спокойно. Стабилизации режима препятствовали также экономические трудности, переживаемые Уругваем.

К тому же и в самой армии оставалась прослойка военнослужащих-патриотов. Недаром в августе 1973 г. пленум ЦК КПУ среди основных направлений деятельности партии в новых условиях наметил «продолжать проведение политической линии, направленной на обеспечение союза демократических гражданских слоев с демократически настроенными военными» {18} 18 Цит. по: Латинская Америка, 1980, № 9, с. 94. . Правительство, опасаясь углубления противоречий в вооруженных силах и возможности возникновения на этой почве военно-политического кризиса, не прекращало чистку армейских кругов, начатую еще до переворота, перемещало офицеров из гарнизона в гарнизон. Руководителя Широкого фронта генерала Либера Сереньи, а также его соратников — генерала В. Ликандро и полковника К. Суфриатеги — бросили за решетку.

Среди тех, кто вызывал у властей сомнения в благонадежности (правда, в значительно меньшей степени, чем Сереньи, Ликандро или Суфриатеги), был некий полковник Трабаль. В офицерской среде он был человек известный и влиятельный, и потому от него избавились, так сказать, почетным для него манером — послали военным атташе в уругвайское посольство во Франции.

Что же он представлял из себя, этот видный офицер вооруженных сил Уругвая, бывший шеф военной разведки? И почему он стал неугоден новым властям?

Происходил он из семьи военных. Был твердым сторонником верности вооруженных сил конституции страны (иначе говоря, являлся противником военных переворотов). Был щепетильно честен и относился крайне неодобрительно к явлениям коррупции и стяжательства, распространенным в правящих кругах.

В феврале 1973 г., за несколько месяцев до реакционного военного переворота, Трабаль стал одним из главных составителей уже упоминавшихся нами коммюнике № 4 и № 7, с которыми выступила группа прогрессивных офицеров.

Важно отметить также, что во время своего сравнительно недолгого пребывания на посту руководителя военной разведки Рамон Трабаль добивался вывода подчиненной ему службы из-под контроля соответствующих служб США. В политических кругах Уругвая этот факт хорошо известен.

Июньский правый государственный переворот 1973 г. зажал в тиски патриотическое движение части офицерского корпуса. В стране начались произвольные аресты, репрессии, пытки политических заключенных. Полковник в этих бесчинствах участия не принимал. Демократ и патриот (каким его считали, в частности, и уругвайские коммунисты) {19} 19 Boletín del Partido comunista de Uruguay, 1976, N 1—2 (10), pp. 55, 57. , он пришелся не ко двору новым властям и вскоре был отправлен в свою почетную парижскую ссылку, где прожил последний год своей жизни.

Во французской столице Рамон Трабаль жил на авеню Пуанкаре. 19 декабря 1974 г. полковник на своем голубом «рено» ехал из посольства домой — ко второму завтраку.

Было минут десять второго, когда машина остановилась подле многоквартирного дома под номером 15. Полковник вышел из машины и, подойдя ко входу в гараж, что располагался в подвальной части дома, включил систему, открывающую гаражные ворота. Он не заметил двух мужчин, притаившихся под аркой съезда в гараж. А они ждали его. Ждали, сжимая пистолеты. Увидев полковника, они открыли огонь. В тишине безлюдной улицы раздались выстрелы. Семь выстрелов подряд. Трабаль упал на затоптанный асфальт. Одна из пуль, не попавших в цель, угодила в боковое стекло машины. Осколки, сверкнув на солнце, рассыпались по мостовой.

Убийцы, выскочив из своего укрытия, бросились бежать. С другой стороны пустынной улицы к месту происшествия торопился какой-то случайный, одинокий прохожий, услышавший выстрелы. Он оказался врачом. Но помочь Трабалю он уже ничем не мог. Полковник был мертв.

Вскоре прибыла полиция. Комиссар Оттавиани, которому поручили вести расследование, выяснил, что видели убийц лишь двое рабочих, красивших двери одного из соседних домов, — в той стороне, куда побежали участники покушения. Однако рабочие не сумели описать внешность промчавшихся мимо них преступников. «Молодые, среднего роста», — вот и все, что они смогли рассказать комиссару.

Но прошло несколько часов, и картина преступления вроде бы стала проясняться. Телеграфное агентство Франс Пресс получило послание от «Международной бригады имени Рауля Сендика». Эта «бригада» брала на себя ответственность за убийство Рамона Трабаля.

В послании, в частности, говорилось:

«Полковник Трабаль, военный атташе уругвайского фашистского режима в Париже, заплатил за свои преступления… Он выделялся своим зверством при проведении репрессий против профсоюзных борцов и революционеров, таких, как Рауль Сендик и его товарищи по «Движению за национальное освобождение» («Тупамарос»)».

Тут, видимо, нужно сделать кое-какие пояснения. Рауль Сендик (псевдонимы — Пепе и Руфо) — создатель и руководитель «Движения за национальное освобождение».

Послание, адресованное агентству Франс Пресс, и по содержанию, и по крикливому псевдореволюционному тону давало понять, что «Международная бригада имени Рауля Сендика» связана с этим движением организационно или духовно. Оставалось сделать вывод: убийство Трабаля — дело рук леворадикальных элементов.