Валентин Машкин - «Кондор» оставляет следы

Президент Торрес оставил заметный след в политической жизни родной страны. Память о преобразованиях, совершавшихся во время его правления, послужила стимулом к усилению освободительной борьбы боливийского народа, приведшей осенью 1982 г. к устранению реакционной военной диктатуры и приходу к власти патриотического правительства Демократического и народного единства.

И декабря 1959 г., когда не истек еще первый год после победы кубинской революции, полковник Кинг, начальник отдела стран Западного полушария ЦРУ, вручил своему шефу Аллену Даллесу, тогдашнему директору этого вашингтонского ведомства шпионажа и диверсий, тщательно продуманный меморандум относительно положения дел на Кубе и желательных, с его точки зрения, действий американской разведки в этой стране. На острове, бил тревогу Кинг, установилась «крайне левая» власть, которая, если дать ей возможность удержаться, «будет способствовать аналогичным действиям, направленным против интересов США, в других латиноамериканских странах». На основании рекомендаций Кинга, которые включали убийство лидера революции Фиделя Кастро, директор ЦРУ разработал план диверсионных действий против острова Свободы с использованием кубинских контрреволюционеров, осевших в США.

Так началась необъявленная война Вашингтона против государства, которое Америка привыкла считать своими задворками и которое вдруг вышло из подчинения. Эта война с ее диверсиями, актами саботажа, поджогами, обстрелами кубинского побережья с пиратских шхун, созданием бандитских отрядов в горах Кубы и прочее приняла настолько широкий размах, что известный аргентинский публицист Г. К. Мардонес посчитал возможным провести параллель с агрессией США в Индокитае.

Враждебные акции США в отношении Кубы, начавшись, по существу, сразу после победы революции, продолжаются и сегодня. Следует заметить все же, что на протяжении двух с лишним минувших десятилетий антикубинская политика Вашингтона знала моменты ужесточения и моменты некоторого смягчения враждебности. Термин «необъявленная война» больше всего подходит к первому десятилетию, когда американские власти в слегка завуалированной форме, а то и в открытую пытались свергнуть революционное правительство с помощью кубинского эмигрантского отребья и внутренних контрреволюционных сил. В те времена провал интервенции на Плайя-Хирон в апреле 1961 г. ничему не научил вашингтонскую администрацию, не заставил ее оценить по достоинству силу и жизнеспособность новой Кубы. Потерпев в ходе этой интервенции свое первое поражение в Латинской Америке, американский империализм тем не менее сохранил верность прежнему антикубинскому курсу, лишь слегка видоизменив применявшиеся им средства и методы. Понадобилось более 10 лет, чтобы правящие круги США начали наконец осознавать бесперспективность такого курса. В начале 70-х годов американское правительство пошло на возобновление некоторых контактов с Гаваной. В 1973 г. было подписано первое двустороннее соглашение — о предотвращении угона самолетов. Кубу посетили сенаторы Дж. Джавитс, К. Пелл, Дж. Макговерн. В июле 1975 г. США хотя и неохотно, но все же присоединились к решению XVI консультативного совещания министров иностранных дел американских государств, которое предоставило странам Западного полушария свободу действий в нормализации отношений с кубинским правительством. В августе того же года был отменен запрет на поставки на Кубу продукции филиалов американских промышленных компаний в Латинской Америке и других районах мира. Резолюция о международной политике, принятая I съездом Компартии Кубы в декабре 1975 г., констатировала: «В свете банкротства антикубинской политики и расширения Кубой дипломатических отношений с остальным миром одобрение Соединенными Штатами резолюции об отмене санкций против Кубы в рамках ОАГ [6] ОАГ — Организация американских государств. и позитивные шаги правительства Вашингтона, направленные на отмену некоторых аспектов блокады, наносивших ущерб нашим отношениям с «третьими странами», свидетельствуют о том, что в американском правительстве имеются влиятельные круги, начинающие признавать провал этой политики и необходимость проведения новой политики по отношению к Кубе…» Куба, подчеркивалось далее в резолюции, готова совместно с США «обсудить проблему нормализации отношений…» {27} 27 I съезд Коммунистической партии Кубы. Гавана, 17—22 декабря 1975 г. М., 1976, с. 572—573.

Легко себе представить, в какое уныние приводила подобная перспектива наиболее реакционные круги США и кубинскую контрреволюционную эмиграцию, мечтавшую о «победоносном» (с помощью Америки, разумеется) возвращении на остров. Тем с большим энтузиазмом американские реакционеры и кубинское эмигрантское отребье восприняли новое ужесточение антикубинского курса официального Вашингтона, когда осенью 1975 г. наметившийся было процесс нормализации отношений между двумя странами резко затормозился из-за братской помощи Кубы ангольскому народу, отражавшему агрессию ЮАР и банд империалистических наемников. В Вашингтоне в этот период вновь стал дебатироваться вопрос о полной блокаде свободолюбивого острова и даже о вооруженном вмешательстве.

Такой была политическая атмосфера, сделавшая возможной ту акцию «Кондора», о которой пойдет речь в этой главе.

В первой половине сентября 1976 г. в Каракасе, столице Венесуэлы, объявился Орландо Бош, один из главарей кубинской контрреволюционной эмиграции. Он прибыл из Никарагуа, где тогда еще хозяйничал диктатор Сомоса. Прибыл нелегально — по фальшивому коста-риканскому паспорту на имя Карлоса Луиса Паниагуа.

На биографии этого субъекта стоит остановиться подробнее, ибо это позволяет бросить дополнительный свет на ту роль, которую он сыграл в трагедии, разыгравшейся в воздухе у берегов карибского островного государства Барбадос.

В минувшие времена, когда Бош еще жил на Кубе, он был известным, а стало быть, и состоятельным детским врачом. Да, да, педиатром, как бы это ни казалось невероятным всем, кто знаком с его дальнейшим, весьма ухабистым жизненным путем. После победы революции, не поняв ее и не приняв, он развил активную контрреволюционную деятельность, вступив в контакт с главарями банд, орудовавших в центральной части острова и в горах Эскамбрая. В 1960 г. он нелегально покинул страну, перебравшись в США. Там он стал одним из главных вожаков контрреволюционно настроенных эмигрантов-террористов, действовавших под контролем ЦРУ. Среди его «подвигов», к примеру, — участие в организованном американской разведкой пиратском набеге с моря на гаванский нефтеочистительный завод. Он не раз посылал к берегам своей бывшей и преданной им родины шхуны с террористами, обстреливавшими из пулеметов побережье, участвовал в засылке на Кубу диверсионных групп. Американская полиция шесть раз арестовывала его за незаконное владение оружием, взрывчаткой и за прочие нарушения законов США, но по ходатайству ЦРУ тут же выпускала на свободу. Лишь в 1968 г. он наконец угодил за решетку, когда (видимо, без ведома своих хозяев) переступил через все границы дозволенного, организовав обстрел иностранного судна с набережной Майами, портового города во Флориде. Однако через четыре года его освободили досрочно, скостив больше половины срока. Бош, вновь с головой окунувшись в террористическую деятельность, разъезжал по Латинской Америке, готовил и осуществлял взрывы бомб в кубинских дипломатических и торговых представительствах, похищения и убийства своих бывших соотечественников. Он возглавил к тому времени террористическую организацию «Аксьон кубана», расширившуюся позднее и принявшую для маскировки наименование «координационного центра объединенных революционных организаций» — КОРУ. С декабря 1974 г. по декабрь 1975 г. главарь террористов провел в чилийской столице, где именно в эти годы начала функционировать штаб-квартира «Кондора», который тогда окончательно оформлялся в организационном плане. Бош вместе с руководителями межгосударственного преступного синдиката отлаживал механизм участия в его операциях «специалистов по политическим убийствам» из числа кубинских контрреволюционных эмигрантов. Газета венесуэльских коммунистов «Трибуна популар» сообщает, что Бош был причастен к подготовке покушений на чилийских патриотов Пратса, Лейтона и Летельера. Остается добавить, что этот наймит ЦРУ боготворил Пиночета, восхищался Гитлером и его опусом «Моя борьба», словом, являл собою законченный тип фашиста.