Виорель Ломов - 100 великих романов

С выходом «Американской трагедии» родился и термин нового жанра в англосаксонской литературе – faction (фэкшн), представляющий из себя совмещение двух слов fact (факт) и fiction (вымысел). Соотнося этот термин с романом Драйзера, некоторые критики писали о том, что его нельзя выдавать за художественную литературу, настолько онблизоккгазетномуизложению фактов. Действительно, в основу книги легло реальное преступление, совершенное летом 1905 г. на озере Биг-Муза. На выходные дни в городок, расположенный вблизи озера, приехала парочка. Молодые люди отправились кататься на лодке и не вернулись. Перевернутая лодка и плавающая шляпа были обнаружены далеко от берега. Нашли тело девушки, а молодого человека, живого и невредимого, позднее обнаружилив соседнем городке. Им оказался Честер Джиллет, племянник владельца фабрики воротничков в Кортленде (Грейс Браун, его подружка, была работницей той же фабрики). Выяснилось, что Браун ждала ребенка и умоляла Джиллета жениться на ней, а в своем последнем письме угрожала ему разоблачением. Джиллета задержали, после следствия окружной суд признал его виновным в убийстве и приговорил к электрическому стулу. Перед смертью преступник признался, что девушка мешала ему выгодно жениться. Драйзер, детально изучив все материалы процесса, шесть раз переделывал рукопись. В эти дни настольной книгой писателя было «Преступление и наказание» Ф.М. Достоевского. По свидетельству критика Г. Менкина, «в Драйзере жило репортерское, доходящее до нелепости уважение к факту». Этот литераторский пиетет позволил Драйзеру детально реконструировать на страницах своего романа типичное для Америки тех лет преступление – сцену убийства до сих пор изучают на юридических отделениях американских университетов как классический пример убийства по неосторожности, а суд над убийцей детально воспроизводится в учебниках по судопроизводству с указанием на ошибки следствия и суда.

Но «Американская трагедия» не стала бы литературным событием эпохи, если бы дело ограничивалось только ее документальной достоверностью. Журнал «Нейшн», например, сразу же по выходу книги в свет назвал ее «величайшим американским романом нашего поколения», а Г. Уэллс после прочтения написал: «Драйзер является гением в высшем значении этого слова». Популярность же романа среди читателей во всем мире была огромна, как и интерес к нему издателей и кинематографистов.

Позиция автора в этом романе, как и во всех других его произведениях, была прозрачна: он был резко против «банды тщеславных остолопов, возомнивших, что деньги – каким бы путем они ни были приобретены, – возможность купить и одно, и другое возносят их над всеми остальными в той социальной системе, которая позволяет им выманивать у остальных те самые деньги, которые и делают их такими важными».

Место действия книги – Канзас-Сити. Юный Клайд, старший сын уличного проповедника Грифитса, малообразованный, легкомысленный, слабовольный, но смазливый повеса, устроился рассыльным в отель, где стал получать чаевые, на которые можно было сносно жить и беззаботно веселиться в компании таких же юнцов. «Как заурядный молодой человек с типично американским взглядом на жизнь, он считал, что простой физический труд ниже его достоинства». Как-то раз компания возвращалась с прогулки на огромном «паккарде», взятом без спросу в гараже хозяина. На скользкой дороге водитель не справился с управлением, сбил насмерть девочку и угодил в кювет. Водитель остался лежать без сознания, а остальные разбежались. Водителя арестовали, и он назвал имена всех, кто ехал с ним в машине. Опасаясь ареста, Клайд покинул штат и три года скрывался, влача жалкое существование. Встретив одного из прежних своих дружков, юноша с его помощью устроился мальчиком на побегушках в чикагский клуб, где возобновил свою вольготную жизнь. Однажды в клубе появился дядя Клайда, Сэмюэл Грифитс, владелец фабрики по производству воротничков. Дядя забрал племянника в Ликург, где он проживал, пообещав ему место на фабрике. Там Клайда, не владеющего никакой полезной профессией, определили на низкооплачиваемую работу в декатировочном цехе. На семейном обеде, куда племяша пригласил фабрикант, юноша познакомился с семейством и с красоткой Сондрой. Вскоре юношу перевели на место учетчика, предупредив, что на этом месте недопустимы никакие вольности с работницами фабрики. Клайд на первых порах был истинным пуританином, но когда на фабрику поступила обаятельная (и благовоспитанная) Роберта Олден, Клайд был покорен ею, стал добиваться девушки, но та смогла удержать пылкого юношу в рамках приличий, хотя сама искренне полюбила его. Как-то встретившись с Сондрой, богатой наследницей, проявившей к нему интерес еще во время первого семейного обеда, Клайд был удостоен приглашения на вечер с танцами. Золотая молодежь заретушировала в глазах Клайда прелести фабричной девушки Роберты. Она сразу же почувствовала охлаждение кавалера и, дабы удержать юношу, отдалась ему.

Сондра тем временем ввела Клайда в свой круг, и молодому человеку оставалось сделать шаг, чтобы навеки прописаться в нем, но неожиданным препятствием стала беременность Роберты. Лекарства не помогли, а аборты были запрещены. Вступить же в брак с бедняжкой никак не входило в планы Клайда. Тем не менее он пообещал Роберте жениться на ней, хотя бы фиктивно, и обеспечить ее материально. Неожиданно Клайду на глаза попала заметка в газете о перевернутой лодке, найденном теле девушки и исчезнувшем мужчине. Тогда же он получил письмо от Роберты – она уехала к родителям и собиралась открыть все Сэмюэлу Грифитсу. В душе Клайда созрел план убийства девушки. Вновь пообещав Роберте жениться на ней, он пригласил ее на катание по озеру. Случай помог осуществить Клайду задуманное. Девушка хотела подсесть к нему ближе, он отмахнулся от нее, лодка перевернулась и ударила Роберту по голове. Несчастная умоляла спасти ее, но Клайд позволил ей утонуть. Лодку и тело Роберты нашли, вскоре нашли и Клайда. Расследование установило его вину, а суд вынес ему смертный приговор. Клайду не помогли ни хорошие адвокаты, нанятые дядей, ни безуспешные поиски денег матерью…

Сын проповедника погубил Роберту, погубил себя, а заодно и сказку о том, что капитал можно сколотить честным трудом и непорочным образом жизни. Увы, эта история не устарела, более того – «сегодня капиталистическая Россия опасается побудительной силы творчества Драйзера не меньше, нежели это всегда делала его заокеанская родина» (А. Лиховод).