Николай Тарианов - Невидимые бои

Придется тебе, Николай Михайлович, принять дело, которое не довелось завершить Курбатову.

Дело это важное и тонкое. Понимаешь, кое-какие представители наших американских союзников явно злоупотребляют нашим доверием к ним. Из Архангельска поступают сигналы. Помощник морского атташе Муллард, его люди пытаются получить такие сведения, которые вовсе не нужны им для обеспечения операций по ленд-лизу. Получая вежливый, но твердый отказ от наших властей, они стараются добыть эти сведения нелегально, методами шпионажа.

Надо, соблюдая необходимый такт, внести ясность в деятельность людей генерала Дроува в Архангельске.

Генерал подробно рассказал Борисову о недозволенной нелегальной деятельности Дроува и его людей в крупнейшем северном порту.

— Приказ о передаче тебе архангельского дела уже подписан. На ознакомление с деталями дела по документам даю… — генерал взглянул на часы — было пять утра… — двадцать часов. Завтра в час ноль ноль вылетишь в Архангельск на самолете адмирала… — генерал назвал фамилию крупного морского военачальника.

— Работу на месте координируй с Коробковым (начальник управления НКГБ по области). У него уже есть немало конкретных наметок. Среди них — дело некоего Чурсина. Муллард связался с ним через переводчицу Матунову. Помощником возьмешь с собой лейтенанта Деревянко. Завтра в десять вечера у меня совещание по всему этому делу.

Генерал встал и, с неожиданной энергией пожав руку Борисову, бросил шинель на кожаный диван — пора было кончать рабочий день. Откозыряв, Николай Михайлович отправился в секретариат. Прочитав приказ, расписался, пошел в свой кабинет. Едва открыл дверь, как раздался звонок телефона.

— Докладывает лейтенант Деревянко. Когда прикажете явиться, товарищ подполковник?

…Полковник Коробков встречал Николая Михайловича на аэродроме. Они сразу же отправились в управление. По дороге Коробков ознакомил Борисова с последними событиями. Накопилось очень много фактов нелегальной деятельности американских военных представителей в Архангельске. Среди прочих дел Коробков упомянул о деле Чурсина. Оно близилось к развязке. Чурсин так и не пришел в органы госбезопасности рассказать о своих подозрительных связях с Матуновой. Более того, позавчера он около часа разъезжал в машине по загородному шоссе с Ирэн и Муллардом. Домой вернулся бледный и взволнованный. Выпил залпом два стакана виски — подарок Мулларда — и сразу же лег спать. На работе стал еще более сдержанным. Видимо, акт вербовки состоялся — Муллард вчера устроил попойку с капитаном одного из американских «купцов», прибывших недавно в порт.

В управлении Коробкову и Борисову доложили новые факты. Выслушав доклады, Коробков и Борисов засели за материалы, назначив через три часа совещание старших оперативных работников управления.

Полковник Коробков сделал подробный доклад, обобщив огромный материал, терпеливо, по крохам собранный чекистами. Касаясь дела Чурсина, отметил: этот явно готовит какой-то материал, видимо для Мулларда. Собирает секретные сведения о системе морских военных грузоперевозок, пытается раздобыть карты-лоции архангельского района. Каждый вечер пьет — спиртным его снабжает Матунова.

С обобщающими предложениями выступил подполковник Борисов. Он подчеркнул исключительно щекотливый, тонкий характер операции — Америка не враг, а военный союзник. С Муллардом следует обращаться как с гостем, который забыл, как следует вести себя в порядочном обществе. Но надо положить конец его разведывательной деятельности.

После обмена мнениями был утвержден общий план работы. В отношении Чурсина было решено: если он так и не придет с повинной и попытается передать Мулларду или Матуновой собираемые им сведения, его и Матунову — как советских граждан — задержать и — при наличии вещественных доказательств изменнической деятельности — подвергнуть аресту и суду. Мулларда, пользующегося дипломатическим иммунитетом, задержать нельзя. Но, представив документы, подтверждающие его разведывательную деятельность, можно сразу же поставить вопрос о его немедленном выдворении из страны.

Пафнутий Чурсин так и не узнал, что с того момента, как он процедил сквозь зубы «Согласен» на окончательный вопрос Мулларда, он в буквальном смысле слова держал свою судьбу в своих руках.

«Пойти к чекистам? — думал он, с трудом мысленно произнося это теперь страшное для него слово… — Затаскают по допросам, и вообще доверия потом не жди! Да и что плохого, если я кое-что сделаю этому Малому (так он называл про себя Мулларда). С него небось требуют. Да и Америка нам ведь не враг. Значит, это вовсе и не измена, а помощь союзнику. Наши небось волынят, как всегда. Пока добьешься от них чего — месяцы пройдут. А я тут — в рабочем порядке, мигом… И ему приятно, и мне неплохо… Денег вон сколько отвалили… Продуктами помогает…

Да и неизвестно еще, как война обернется. Немцы все прут, еле их под Москвой остановили. Глядишь, еще нажмут и… того. А американцы выкрутятся… С немцами договорятся. Во всяком случае, немцы их вешать не станут. Будут их суда удирать — возьмут меня. Местечко для одного найдется. Вот и будет все шито-крыто…»

И Пафнутий собирал вечерами «нужных» людей, выспрашивал у них вещи, составлявшие — он это знал — тайну Советского государства, особенно во время войны. За бутылкой водки — виски он пил сам, от гостей прятал (не заподозрили бы) — в пьяном разговоре нет-нет да и подбросит вопрос-другой.

— И где это ты, Панька, столько водки достаешь, однако? — спросил однажды лоцман Терентий Журавлев.

— Нам, таможенникам, бывает перепадает. Нет-нет да и обломится чего. В пределах закона, — солгал он и побледнел. Тревожно скосил глаз на Терентия. Но тот и не слушал вроде ответа — громовым голосом рассказывал, как проводил по Северной Двине последний караван.

Пафнутий не знал, что, видя эти попойки, многие шли к чекистам, подробно рассказывали им все, что знали. Проявляя тонкую сметку да умную догадку, высказывали предположение — может, запутался Панька, не то делает, что надо, не туда гнет. Как бы не достукался до беды.

Чекисты благодарили людей, выполнявших свой долг перед обществом, государством, бойцами, героически сражавшимися на фронтах Отечественной войны. В ряде случаев чекистам удавалось сделать так, что сведения, поступавшие к Чурсину, не соответствовали действительности. Но некоторые важные оборонные секреты Чурсин все же добыл для Мулларда. Кое-кто из собутыльников Пафнутия оказался не в меру болтливым.

Все было на месте, все рассчитано. Завершалась большая, сложная и тонкая работа большого коллектива людей.