Александр Бондаренко - Тайные страницы Великой Отечественной

Так вот, было доложено, что непосредственно перед началом операции на временно оккупированную территорию было переброшено самолетами 32 организаторских отряда общей численностью 421 человек. В Чехословакию —12 отрядов, в Венгрию — 8, в Румынию — 7 отрядов, и 5 отрядов было выброшено на территории Молдавии, в районе Кишинева, который тоже нужно было освобождать. Отряды успешно проводили как диверсионную, так и разведывательную деятельность... Кстати, если поначалу в них было до пятидесяти процентов румын, то теперь их было уже почти девяносто процентов, а наши товарищи были только в качестве руководителей штабного движения, радистов, врачей...

ЛОБОВ: Учитывая все сказанное выше, а также те результаты, о которых мы еще будем говорить, эту стратегическую операцию можно было бы с полным основанием назвать блестящим военно-политическим актом, в котором, по сути, были задействованы все наши силовые, политические и дипломатические структуры. Таких официальных формулировок нет, но здесь это больше всего подходит. Хотя подождите, была такая формулировка — в 1968 году, когда мы ввели свои войска в Чехословакию! Тогда американцы такую оценку дали: «Советским Союзом проведен блестящий военно-политический акт».

— Интересно, обычно выше американской похвалы для нас оценок не бывает. Чего ж мы на сей раз оплошали, и события 1968 года оцениваем только с точки зрения тогдашних «диссидентов»? Впрочем, речь сейчас не о том, возвращаемся к 1944 году...

РЖЕШЕВСКИЙ: Уже 22 августа, когда стало ясно, что гитлеровцы начали терпеть очевидное поражение, в Бухаресте началось восстание, организованное Антифашистским патриотическим фронтом и королевским двором. В результате маршал Антонеску был арестован, а столица Румынии освобождена силами восставших.

МЯГКОВ: Арест произошел 23 августа, по инициативе короля Михая I, во время аудиенции, которую монарх дал диктатору у себя в королевском дворце. По сути дела, сразу после этого Румыния стала переходить на сторону государств антигитлеровской коалиции. В ночь с 23 на 24 августа король Михай I заявил о выходе Румынии из войны на стороне гитлеровской Германии.

ХАЗАНОВ: Вскоре после ареста Антонеску румынские офицеры арестовали и немецкую воздушную миссию в Румынии во главе с ее командующим. Это, естественно, сказалось на результатах боевых действиях, привело к деморализации организованного сопротивления.

РЖЕШЕВСКИЙ: Румыния не только вышла из войны, но и повернула свои войска против недавнего союзника. Они участвовали в завершающем этапе освобождения Румынии от гитлеровской оккупации...

ТЮШКЕВИЧ: Так, на стороне Красной армии наступала дивизия имени Тудора Владимиреску — румынское соединение, сформированное и обученное на территории СССР.

РЖЕШЕВСКИЙ: Кстати, сейчас в румынской литературе уже все переиначено. Они говорят, что вся страна вспыхнула, так что Румынию освободили они сами — именно те силы, которые группировались вокруг королевского двора. Мало того, мы вообще уже по «современной версии» превратились в оккупантов...

ТЮШКЕВИЧ: По-моему, подобные «переосмысления» обуславливаются не только политикой и идеологией, но и определенными особенностями конкретной национальной психологии. Когда я был в Румынии в 1984 году, там, например, называли войну 1877-1878 годов «Румыно-Русско-Турецкой». Подобная высокая самооценка связана у них с «наследием римлян» и так далее... Все это очень сложный вопрос.

ЛОБОВ: Ладно, оставим им их психологию... Тут вот какой интересный момент просматривается: выйдя из войны, Румыния сразу же стала нашей союзницей. Болгария, выйдя из коалиции с Германией, также сразу стала нашей союзницей. Не думаю, что это могло произойти просто так — значит, руководством нашей страны, политическими, дипломатическими, разведывательными органами была проведена огромная работа — и до Ясско-Кишиневской операции и, естественно, в ходе нее.

Наивно было бы думать, что в основе решения освободить две страны лежал приказ командующего фронтом Малиновского или Толбухина. Нет, это было решение сугубо политическое. Другое дело, что эти военачальники блистательно выполнили поставленную задачу. Но, к великому сожалению, в литературе обо всех этих делах мало что написано. Смотришь — все одно: военные действия были такие-то, фронты двигались по сходящимся направлениям и так далее...

— «Die erste Kolonne marschiert... die zweite Kolonne marschiert...» Граф Лев Николаевич Толстой, «Война и мир».

ЛОБОВ: Вот именно! А вот о военно-политической, дипломатической, разведывательной работе, которая проводилась для освобождения Балкан в период подготовки и осуществления Ясско-Кишиневской операции, известно очень мало...

МЯГКОВ: Хочу отметить безусловную заслугу Ставки ВГК и лично Сталина в том, что решение о наступлении на этом южном фланге было принято очень вовремя. Иначе последствия могли бы быть нежелательными для геостратегических целей и задач Советского Союза. Выход британских войск за пределы Греции мог серьезно повлиять на послевоенную расстановку сил в Европе.

— Возникает вопрос. Победа в Ясско-Кишиневской операции не только вывела из гитлеровской коалиции Румынию и Болгарию, открыла путь нашим войскам в Венгрию и Югославию, но и в Грецию. Почему Сталин не воспользовался такой возможностью?

ОРЛОВ: Тут правильно говорилось, что, выйдя на Балканы, мы опередили Черчилля...

ТЮШКЕВИЧ: Да, наши западные союзники официально отказались от балканской стратегии — их заставили сделать это наши успешные военные действия.

ОРЛОВ: Но сэр Уинстон все же надежды не терял, и как только закончилась Ясско-Кишиневская операция, когда стало ясно, что Румыния у нас в руках, что путь в Венгрию и в Югославию открыт, он примчался к Сталину поторговаться. Мол, давайте установим здесь сферы влияния — не буду называть процентаж... Сталин, как известно, поставил на его меморандуме «галку» синим карандашом, и долго считали, что на этом все и кончилось. Между тем на следующий день продолжался торг между Молотовым и Иденом, и тоже там шли проценты: тут лучше вот так, а тут лучше вот этак...

МЯГКОВ: Кстати, Молотов выбил-таки пять процентов!

ОРЛОВ: Выбил, но сама жизнь эти проценты перечеркнула, поскольку наступление Советской армии пошло так успешно, что уже делить на проценты было нельзя... Но вот такой момент, когда Черчилль был уже совершенно зажат в угол, он сказал: «Я вас прошу, только Грецию не трогайте!»

— А ведь в православной Греции всегда были сильны пророссийские настроения, были большие симпатии к России...

ОРЛОВ: Добавьте к этому сильное на тот период коммунистическое движение. Но Сталин сказал: «Хорошо, не тронем!» — и сдержал свое слово.