Владимир Илюшенко - Отец Александр Мень: Жизнь. Смерть. Бессмертие

Полюс Света и Добра, каким был отец Александр, неудержимо притягивал к себе темные силы, влекущие к гибели и распаду. Агрессивность, наглость и безнаказанность зла — это грозный признак, симптом глубокой духовной болезни, гниения духа.

Кризис духа, кризис цивилизации, язычество в церковной ограде.

Будущее проблематично.

Мы уже давно живем внутри катастрофы, но убийство о. Александра обозначило новый рубеж — конец одной эпохи и начало другой. Это эпоха контрнаступления язычества.

Чем дальше мы уходим от 9 сентября 1990 г., тем более чудовищным кажется это преступление.

Я принимаю эту смерть только умозрительно, но сердцем и душой я ее не принимаю, не могу принять. Для меня о. Александр остается живым, и я представляю его только живым, хоть и видел его лежащим в гробу.

Его присутствие в моей жизни, всегда важное, стало постоянным, ежедневным, если не ежечасным.

Его наследие — достояние человечества.

Идеология «крови и почвы» способна отбросить нас в джунгли каменного века. Она уже не раз доказывала эту свою способность. Она ставит родовое, стадное над личностным, человеческим. На этом стоит квазиправославие.

Никакой взвинченности, экстатичности — трезвость. Внутренняя свобода. Воля, подчиненная воле Творца.

Титанический труд — вопреки всему, независимо от условий. Безграничное терпение. Никакой аффектации, самолюбования.

Целостность, гармония. Живое чудо.

Черный сентябрь.

Величие духа и непоказная скромность, целомудрие.

Злокачественные социальные мифы — как точно он их оценивал.

«Если бы отца Александра не было, его следовало бы выдумать». Так я говорил в день 25–летия его служения. Он смеялся.

Мощное излучение духа. Отказ от насилия, принуждения, морального давления — свобода, трезвость, бодрствование. Точная оценка людей, характеров, ситуаций.

Юмор. Глубочайшее знание мировой литературы.

Это убийство — одновременно акт духовного самоубийства.

Любящий Бога любит людей. И наоборот.

Убийство священника — акт кощунства и надругательства, убийство о. Александра — тысячекратно.

В нем воплотился идеал священника–христианина.

Несмотря ни на что, его жизнь — доказательство грядущей победы Христа на Земле. Христос призывает к служению таких людей, как о. Александр.

Сартр: «Ад — это другие». Нет, ад внутри нас. Как говорил отец, «ад — то, что мы несем внутри себя в вечность».

Для меня о. Александр — это прежде всего образ любви.

В одной из проповедей он говорил о «правде сердца»: «Счастлив тот, кто может служить другим, приносить им мир. И потому блаженны миротворцы, счастливы кроткие, то есть те, кто старается убить зло в корне, побеждает его добром. Счастлив человек, который ищет правды — правды Божией, правды жизни, правды истории, правды сердца».

А что такое правда сердца? Это Сам Христос, Он и есть Живая правда, и Он обитал в сердце отца Александра.

Он не любил заниматься предсказаниями, так как понимал, что будущее вариативно, что оно зависит от усилий человека.

Оглядываясь назад, я думаю: какое же это было счастье — знать, видеть, слышать его, общаться, любить…

Я благодарю Господа за то, что Он дал мне жить во времена отца Александра, и более того — подарил мне знакомство и дружбу с ним.

Совершенство во всем. Печать гармонии. Несомненная гениальность — норма, которую нам пока что не суждено достичь. Он не был суперменом, буддой — естественный, живой человек.

Почему я весь этот год думал, что буду говорить на похоронах отца? Это всплывало снова и снова. Мысль была кощунственной, и я гнал ее. До этого я ведь так не думал. Он меня крестил, он меня венчал, и я был уверен, что он меня отпоёт. Но получилось не так, а как в предчувствиях…

Рыдание пело во мне, рыдание. Господи, услышь меня.

В его облике была царственность, но проявлялось это только во время литургии и особенно во время Евхаристии. Она была действительно таинством, и вел службу вдохновенный пророк.

Любая встреча с ним давала ощущение праздника. Это праздник, который всегда был с нами.

Жизнь как непрерывное творчество. Со–творчество. Жизнь, исполненная смысла.

Когда мы говорим о святых, апостолах, не надо забывать, что это не просто иконные образы — это были живые люди. И о. Александр — не икона, а живой человек.

Он видел, сколько в нас безумия, глупости, ограниченности, какое у нас злое, окаменевшее, черствое сердце.

Его книги, проповеди, статьи — это кладезь премудрости, и каждый может почерпнуть оттуда чистой воды.

Вера — уверенность в существовании Высшей духовной силы. Вера — доверие к Творцу, к Его благой воле, к Провидению. Вера — верность Христу в любом состоянии — ив радости, и в горе. Вера как всецелое отдание себя Богу и людям. У о. Александра — сплав всех этих видов веры, их нерасторжимое единство.

Я говорил над его гробом и хотел бы сказать еще раз: он был голосом Истины в наше время.

А у нас все еще «роковая отрада в попираньи заветных святынь».

Он говорил: «Обретая веру, человек находит самого себя, он находит то глубокое, что всегда живет в нашем сердце».

Он говорил о постоянном присутствии Христа в мире, потому что ощущал это присутствие.

Что было главным в отце Александре?

Несокрушимая вера?

Да, конечно.

Твердое упование на Творца, на Его благую волю?

Безусловно.

Любовь к Богу и людям, любовь всепоглощающая, всепроникающая, непрестающая?

Да, это так.

А может быть, его универсализм, глубина богопознания или особое, только ему присущее обаяние?

И это верно.

Но, по зрелом размышлении, приходишь к выводу: главное — это сама личность отца Александра, уникальная, неповторимая личность, в которой слиты воедино вера, надежда, любовь и высшая, богоподобная мудрость. Нам, грешным, было явлено это чудо из чудес, и стало оно возможным потому, что он всецело принадлежал Тому, Кто сказал: «Аз есмь Путь, Истина и Жизнь».

Мы, видевшие столько личин, столько обличий, наконец увидели лик, который был отражением великой души — истинного образа и подобия Божия.

Такогоне было никогда. Такогобольше не будет.

День 9 сентября был самым черным днем в моей жизни. Чем больше отдаляется от нас эта дата, тем больше щемит сердце.