Жорж Садуль - Всеобщая история кино. Том 6 (Кино в период войны 1939-1945)

В 1945 году в Иоганнесбурге были сняты три фильма: «Черная тропа» (Donker Spore), «Наследство Пинки» (Pinkie se Erfenis) и «Сельская жизнь» (Die Wildsboudjie). Все они были поставлены на «африкаан» — языке буров, произошедшем от голландского и ставшего, как с гордостью отмечают южноафриканцы, «самым молодым живым языком в мире», на котором говорит 70 процентов колонистов.

Согласно сведениям 1946 года, в Союзе было только 2,3 миллиона белых против миллиона метисов и около 8 миллионов черных (говорящих повсюду на языке банту), составлявших вместе туземное население, и 280 тысяч рабочих-азиатов, выходцев из Индии и Китая.

Эта пестрота Союза частично отражалась на составе национальных кинопрограмм, в которых фигурировали на 80 процентов фильмы Голливуда, на 15 — английские, на 3 — индийские, предназначенные для населения азиатского происхождения и демонстрировавшиеся главным образом в Натале.

Это были индийцы и китайцы, возделывавшие сахарный тростник. Большое значение в стране имело скотоводство, но ее главным богатством было золото и алмазы. Иоганнесбург с его 750 тысячами жителей (и студиями) возник на золоте. Что касается алмазов, то учебники географии сообщают ученикам пятого класса такие общеизвестные факты об их добыче:

«Все разработки в настоящее время находятся в руках мощного общества «Де Беерс». Чтобы избежать кражи алмазов, рабочие, которых оно нанимает (главным образом негры), в течение всего срока их контракта (как правило, три месяца) содержатся на территории, огражденной решеткой, по которой пропущен ток. Там они живут, как в тюрьме… При освобождении их обыскивают, делают промывание, так как среди них находятся такие, которые глотают драгоценные камни» [475].

В докладе, адресованном в 1949 году ЮНЕСКО правительством Южно-Африканского Союза, скрупулезно подразделенном на множество пунктов, совершенно не упоминалось о посещаемости неграми банту кинотеатров страны. Но мы находим там следующее упоминание о цензуре, функции которой выполняют четыре учителя, четыре крупных чиновника-пенсионера, епископ англиканской церкви и две «дамы из филантропического общества»:

«Запрещены сцены, содержащие намеки на политические вопросы, составляющие объект противоречий, или на международную политику, сцены, иллюстрирующие борьбу классов, представляющие известных людей в непривлекательном свете или поднимающие вопросы сближения рас» [476].

«Сближение рас» порицается цензурой, которая столь строга, что свирепо обрушивается также на киноафиши и рекламные плакаты. Всякий контакт с черными уже в 1940 году был объявлен преступлением «партией народа», которую основал д-р Малан, требовавший (кроме немедленного мира с Гитлером) усиления апартеида в ультрарасистском смысле.

Апартеид является эквивалентом сегрегации в Соединенных Штатах. В Южно-Африканском Союзе «туземцы» не имеют доступа в кинотеатры, посещаемые белыми. Из-за отстутствия данных о кинозалах, находящихся в распоряжении негров банту, мы должны, чтобы получить примерные цифры, обратиться к другим областям культуры.

В программах южноафриканского радио в 1950 году 1,59 процента времени передач отводилось на программы банту. Что касается приемных точек, то, как полагают, их было «580 тысяч, т. е. один приемник на 23 жителя. Но так как почти все радиоприемники принадлежат южноафриканцам европейского происхождения, один приемник приходится примерно на пять жителей» [477].

Таким образом, в этой статистике просто-напросто опущены «туземцы», цветное население и «азиаты», в целом в четыре раза более многочисленные, чем европейцы. Процент населения банту, которое может посещать кинотеатры, по-видимому, не больший, чем процент цветных людей, имеющих радиоприемники.

Но эти негры, работающие в промышленности, находились в весьма привилегированном положении в области культуры по сравнению с неграми других частей Африки (в частности, французских колоний). По меньшей мере 30 процентов банту умеют читать. Они создали свои собственные газеты, выпускающиеся на их различных, национальных языках. Общий тираж этих еженедельников и ежемесячников составляет 100 тысяч экземпляров [478].

Таким образом, южноафриканские негры, живущие в нищенских кварталах, получающие скудную заработную плату, вынужденные ходить в специальные кинотеатры, не имея доступа в залы, резервированные для белых, добились создания собственной культуры, печатного слова. Они думают также о том, чтобы делать фильмы, целиком поставленные «цветными» людьми.

Заканчивая Южной Африкой, мы хотим сделать некоторые обобщения, касающиеся всего кинематографического мира. Из приведенной нами статистики и разных сведений (очень неполных) о кино во время войны с очевидностью следует, что кинотеатры посещались привилегированным меньшинством и что народы, которые могли выразить свое самосознание (в той мере, в какой оно пробудилось) средствами кино, составляли еще меньшинство.

Исходя из приблизительных, но дающих общее представление данных, можно заключить, что Черная Африка в 1945 году довольствовалась тремя экранами на миллион человек. Если же исключить Южно-Африканский Союз, на миллион жителей придется один экран, установленный в маленьком зале [479]. Почти все места в кинотеатрах Африки оказываются, таким образом, предназначенными для белых колонизаторов.

Сколько негров на этом континенте знакомы с кино? Многие ли из них посещают кино более одного раза в год? Многие ли понимают иностранный язык, на котором озвучены фильмы? Многие ли могут читать субтитры, составляемые всегда только для европейцев? Все эти вопросы статистика и официальные исследования оставляют без ответа.

В 1939 году Черная Африка и Соединенные Штаты имели одинаковую численность населения. В том году Голливуд выпустил 527 звуковых американских фильмов. Но на всем протяжении периода 1895–1955 годов я нигде не нашел следов хотя бы одного полнометражного звукового или немого фильма, озвученного на африканском языке и поставленного неграми.

В Соединенных Штатах черные и мулаты были для Голливуда клиентами. Девятьсот кинотеатров было резервировано для цветных людей, не имевших доступа в «белые» кинотеатры, так же как в «белые» рестораны или уборные. Насыщенность экранами для черных была в два раза ниже, чем для белых. Но если говорить о местах, то мы наверняка не найдем в Соединенных Штатах и десяти «негритянских» мест на сто «белых» кресел [480].

Покинем Африку и направимся в континентальную Азию [481]. Миллиард людей с цивилизациями более древними, чем у европейцев, — китайской, индийской, корейской, вьетнамской, кхмерской, персидской. Там так же, как и в Африке, три экрана на миллион жителей. Это лишь средняя цифра. После того как в 1945 году Япония была разгромлена и изгнана из Китая, в стране, как и в 1925 году, имелось 300 экранов. При этом половина была выведена из строя. Если бы билеты в эти кинотеатры равномерно распределить между всем населением, то в среднем каждому китайцу пришлось бы ждать всю свою жизнь, всю среднюю жизнь азиата (25–30 лет), чтобы иметь возможность один только раз присутствовать на «электрических тенях». Китай с 450 миллионами жителей имел меньше кинотеатров, чем один только Париж (без своих пригородов).