Жорж Садуль - Всеобщая история кино. Том 6 (Кино в период войны 1939-1945)

«Последний шанс» был, таким образом (и это самый большой комплимент, который можно ему сделать), «фильмом обстоятельств». Его авторы как бы ведут летопись прошедших событий; они снимают фильм в хроникальном стиле, воскрешая те переживания, которые они испытывали, глядя на толпы беженцев, и те чувства, которые охватили людей в Швейцарии, когда с разгромом гитлеризма были вскрыты его преступления. «Последний шанс» был удачей, тем более поразительной, что, показанная в сентябре 1945 года, эта картина предшествовала «Битве на рельсах» и «Риму — открытому городу» (тогда еще только снимавшемуся). Явное следование традициям «Великой иллюзии» Ренуара, а также блестящая фотография Эмиля Берны помогли режиссеру превзойти самого себя.

В 1940 году в Лисабоне, куда стекались французы, бежавшие от Гитлера, были две маленькие студии с тремя съемочными площадками [316]. Самой значительной была студия общества «Тобис», построенная в 1932 году этим филиалом немецкого треста УФА.

В 1945 году португальский рынок поглощал немногим более 300 фильмов, из которых 200 были американскими. В стране, управляемой с апреля 1928 года диктатором Салазаром, экраны были американским «доминионом». Салазар утверждал, что его политика по-прежнему основывается на англо-португальском сотрудничестве, но Лисабон был транзитным городом для фильмов Геббельса, предназначенных Аргентине, а португальская кинематография во время войны продолжала принимать участие в фашистских фестивалях в Венеции.

На словах правительство покровительствовало своей кинематографии, но с каждого проданного билета взимался налог, составлявший половину его стоимости.

Оно поддерживало некоторые пропагандистские и «престижные» фильмы, помогая их финансированию, но его суровая цензура препятствовала подъему национального киноискусства.

Студии в Лисабоне могли рассчитывать на рынок Бразилии, большой страны, где почти все 44 миллиона жителей говорят или понимают по-португальски. Но язык этой страны сильно отличается от языка коренных португальцев, и продукция Лисабона никогда не имела там успеха.

В период 1930—1940-х годов Португалия выпускала не более двух-трех картин в год. Во время войны ее продукция возросла, но никогда не достигала дюжины фильмов.

Лейтан ди Барруш [317]является единственным португальским режиссером, который еще до 1940 года приобрел международную известность благодаря удаче своего фильма «Мария с моря» (Maria do Маr, 1928–1930). В 1941 году он поставил «Ala Arriba!» [318], драму, действие которой развертывается в поселке бедных рыбаков, но, судя по всему, автор ограничился живописностью этнографических элементов, не дав настоящего социального анализа. Фильм был поставлен совместно — правительством и фирмой «Тобис» — и премирован в Венеции за хорошую фотографию.

Лейтан ди Барруш поставил также во франкистской Испании помпезный и скучный костюмный фильм «Инес де Кастро», или «Мертвая королева» (Inès de Castro, 1943) и вернулся в Португалию, чтобы выполнить официальный заказ Салазара, — это был фильм «Камоэнс» (Camoens, 1949), холодный и напыщенный, в котором были некоторые поиски в духе «авангарда», уже давно превзойденные (эффекты монтажа, использование негатива и т. д.).

Едва заслуживают упоминания Антониу Лопес Рибейру [319], бывший критик, который прославлял португальскую «императорскую миссию» в фильме «Чары империи» (Feitiço do Imperio, 1944), снятом в Южной Африке, или Брум ду Канту [320], воспевавший чудеса, творившиеся богоматерью, в фильме «Фатима — земля веры» (Fatima, Terra de Fe, 1943).

Весьма интересной индивидуальностью обладает Мануэль ди Оливейра, который с тех пор является лучшим португальским сценаристом. В 1931 году ему удалось на случайные средства поставить замечательный документальный фильм «Доуро, тяжелый труд на реке» (Douro faina fluvial) [321], навеянный произведениями французского авангарда и более опосредованно — советскими документалистами. Эта удача не принесла ему никакого поощрения. В последующие 20 лет Оливейра смог поставить лишь один фильм, «Глупый Аника» (Anika Bôbo), выпущенный в 1942 году A. Л. Рибейро, но финансировавшийся автором [322].

Фильм, снятый почти целиком на улицах Порту, рассказывал историю уличного мальчишки. Несколько фотографий, которые мы из него видели, поразили нас своим острым драматизмом. Фильм в целом, отражающий суровую действительность страны, имеет, по отзывам критиков, все основания считаться лучшим из когда-либо поставленных в Португалии. Оливейра прекрасно владеет искусством монтажера, наделен очень живым чувством природы, его рассказ отличается большой задушевностью. После этой удачи он снова был обречен на молчание [323].

Лишь за шесть месяцев до того, как Гитлер развязал военные действия в Польше, в Испании вступлением франкистских войск в Мадрид закончилась гражданская война.

За время этого ожесточенного конфликта кинопродукция республиканцев была ограничена несколькими документальными фильмами. Французский романист Андре Мальро предпринял (но не закончил) в Барселоне постановку фильма «Надежда». Луис Бунюэль руководил кинематографической службой республики [325].

В начале войны франкисты казнили его друзей — Пикераса [326], испанского Деллюка, и знаменитого поэта Гарсиа Лорку.

Во франкистском лагере перед самым концом гражданской войны между испанскими и немецкими продюсерами было заключено соглашение, в соответствии с которым в 1938 году немцем Карлом Фрелихом и испанцем Флорианом Реем был поставлен в двух вариантах фильм «Андалузские ночи» [327]с Империо Архентиной. Так как Гитлер усиленно помогал Франко, Геббельсу удалось заключить соглашение, которое связывало «Испано-фильм» с УФА. Позднее, 24 января 1939 года, когда победа не была еще целиком обеспечена, Франко подписал с гитлеровским послом в Бургосе культурное соглашение, содержащее несколько пунктов, касающихся кинематографии. По словам фашистского историка Бардеша, эти кинематографические соглашения широко применялись уже с начала гражданской войны.

С появлением звукового кино, совпавшим с образованием республики, испанская кинематография переживала некоторый подъем и продукция (невысокого художественного качества) достигла 50 фильмов в год.

Во время гражданской войны Франко создал при своем министерстве внутренних дел Национальный департамент кинематографии, руководимый фалангистами. В 1944 году этот департамент стал Главным управлением кинематографии и театра при министерстве национального воспитания.

Кроме того, каудильо основал Национальный синдикат зрелищ (театр, кино и т. д.), объединявший гораздо больше предпринимателей, чем трудящихся, и наделенный широкими полномочиями. С 1941 года синдикату было поручено распределение материальных поощрений продюсерам в виде различных премий, которые могли достигать 60 процентов расходов на постановку фильма. Национальный синдикат решал также вопросы о выдаче банковских кредитов, достигавших (максимально) 40 процентов стоимости постановки.