Иэн Бурума - Убийство в Амстердаме

Таким образом, Нора – не только благочестивая мусульманка, которая видит смысл джихада в защите своей веры, но и прогрессивная, здравомыслящая подданная Голландии, таланты и амбиции которой могут приносить пользу обществу. Однако она понимает, что все не так просто. Одиннадцатое сентября привело к изменению позиции не только прогрессивно настроенных голландцев, но и иммигрантов. По словам Норы, произошел «поворот». До и сентября образованные марокканцы были уверены в своем будущем в голландском обществе. Они считали себя его членами. Необразованные же чувствовали себя в изоляции или вообще оставались безразличными. Им и сейчас все равно, полагает Нора. Но для образованных все изменилось. Их стало пугать то, что их называют «мусульманами» или «марокканцами». Тем не менее это именно те люди, которым нужно дать все шансы, те молодые люди, которые так старались добиться успеха. Потому что, когда они разочарованы, когда видят, что перед ними захлопываются двери, они озлобляются.

«Я бы разозлилась, если бы такое случилось со мной», – сказала Нора, поправляя платок под порывами ветра, дувшего с реки. Она умолкла, что случалось с ней редко. Я думал о разочарованных интеллектуалах – не только о мусульманах или марокканцах – и об их склонности принимать участие в решении великих революционных задач, когда они чувствуют себя изолированными или загнанными в угол. Я думал об актере Фархане и о горечи, вызванной остракизмом, которому его подвергли.

Я спросил Нору, чем бы она хотела заниматься после получения университетского диплома. Она ответила, что не хотела бы работать адвокатом. Зал суда – неподходящее место для женщины в платке, потому что адвокаты и судьи должны выглядеть нейтрально. Она предпочла бы работать в государственном учреждении. «Но понимаете, – сказала она, – так обидно, что нельзя работать в городской администрации, если ты носишь еврейскую кипу или мусульманский платок. В конце концов, это и мой город. Ты словно мысленно исчезаешь». Эта странная и жутковатая фраза, «мысленно исчезаешь», означала нечто худшее, чем игнорирование или безразличие. Как будто общество умственным усилием отрицает само ваше существование.

Ощущение, что ты «исчез», может вызвать агрессию и ненависть к самому себе; мечты о всемогуществе сливаются с жаждой самоуничтожения. Чтобы доказать себе и миру собственное существование, люди иногда присоединяются к революционному движению или берут на себя миссию распространения слова Божьего. Другие, еще более отчаявшиеся, могут, вообразив себя карой Божией, совершить эффектное преступление, убить известного человека или открыть стрельбу наугад по испуганной толпе. Некоторые потерянные души, чтобы почувствовать, что они действительно живы, чтобы доказать, что они личности, убивали себя: самоубийство как высшее проявление воли. Это самые опасные «радикальные неудачники», одинокие убийцы, которые больше не в состоянии жить в ладу с самими собой и хотят прихватить на тот свет весь мир. [24]

И так далее. Это – только начало рэпа в исполнении хип-хоп-группы DHC, состоящей из трех человек, живущих в Гааге («Гаага – моя территория»). Текст, первоначально написанный на голландском языке, становится еще более выразительным («Я разрежу тебя пополам»). Описание ритуала обрезания, которому Айаан Хирси Али подвергли в детстве, повторяется жутким рефреном. Композиция была якобы написана группой для собственного развлечения, но быстро распространилась по Интернету, о ней сообщила телевизионная программа новостей, и разразился скандал. Хирси Али подала в суд. Члены группы были арестованы, преданы суду, признаны виновными и приговорены к 150 часам общественных работ. Все трое по происхождению марокканцы.

Никто из тех, кто видел или слышал Айаан Хирси Али, не может относиться к ней равнодушно. Для некоторых она – героиня, восстающая против сил тьмы, борющаяся за свободу слова и ценности Просвещения. Мужчины очарованы ее редкой красотой. Стройность и элегантность в сочетании со смуглой кожей и застенчивой улыбкой придают ее облику неотразимую беззащитность, которая прекрасно смотрится на обложках журналов. У Тео ван Гога первая встреча с ней вызвала типичную реакцию. Он сказал, что «хотел бы переспать с ней». [25](Возможно, именно поэтому женщины не всегда доверяют ей.) Другие, и женщины и мужчины, ненавидят ее. Объяснить эту ненависть труднее. Среди ее противников встречаются старые прогрессисты, которые считают ее нарушительницей спокойствия в мультикультурном раю. Некоторые возмущены тем, что эта чернокожая женщина стала слишком заметной фигурой, и горят желанием поставить ее на место. Чаще ее ненавидят такие же иммигранты, как она, в основном мусульмане. Это можно объяснить враждебным отношением Хирси Али к исламу, но есть еще что-то, более глубокая обида, которая как раз и нашла выражение в рэп-композиции, до странности голландской и в то же время выплескивающей эмоции, характерные для иммигрантов. Хирси Али ведет себя «ненормально». Она задается, прожив «всего два месяца в Голландии». Она «ходит с важным видом», как «автохтон».

Владелец голландской студии звукозаписи, специализирующейся на хип-хопе, сказал в защиту рэперов, что Айаан Хирси Али «глубоко оскорбила многих людей своими высказываниями. Неужели это сойдет ей с рук только потому, что она образованная и умеет аккуратно формулировать свои заявления, а члены группы DHC – неотесанные уличные ребята, говорящие на своем языке, – не умеют?»

На самом деле Хирси Али никогда никому не угрожала, но этот довод иллюстрирует то негодование, которое она вызывает у многих иммигрантов. Негодование сводится примерно к следующему: она училась, она умеет красноречиво говорить, хотя в Голландии совсем недавно. Она считает, что она лучше нас, родившихся здесь. Ее высказывания аккуратно сформулированы. Она строит из себя голландку, такую же, как коренные жители.

Члены группы DHC заявили, что не собирались причинять ей физический ущерб. Их оскорбления были только словесными. Если бы они хотели убить ее, сказали они, то конечно же не стали бы афишировать свои намерения. Это действительно были всего лишь слова, и нет никаких доказательств того, что марокканско-голландские рэперы из Гааги замышляли нечто большее, чем унизить свою жертву. Рэперы так и поступают; это их стиль, на одной из фотографий группа DHC позирует в джинсах и черных масках, изображая вооруженных повстанцев. Рэперы играют в убийц. Возможно, они уже стали голландцами в достаточной степени, чтобы разделить присущую этой нации склонность к злой иронии. Но Мохаммед Буйери был настроен серьезно, когда приколол к трупу Тео ван Гога записку, угрожавшую Хирси Али смертью. Различие между его словами и словами DHC сводится к одному, и это не вопрос стиля. Рэперы обвиняли ее в том, что она предала свои иммигрантские корни; Мохаммед – в том, что она предала религию, в отступничестве.