Иэн Бурума - Убийство в Амстердаме

В то злосчастное утро в Амстердаме именно спокойствие и самообладание человека, хорошо знающего, что он делает, больше всего поразило тех, кто видел, как Мохаммед Буйери, двадцатишестилетний голландец марокканского происхождения, одетый в серый плащ и молитвенную шапочку, сбил с велосипеда кинорежиссера Тео ван Гога. Он спокойно выстрелил ему в живот, а когда тот, шатаясь, доковылял до тротуара, выстрелил еще несколько раз, достал широкий кривой нож и перерезал ему горло, «как будто полоснул по шине», по словам одного из свидетелей.

Глубоко вонзив нож в грудь ван Гога, он достал из сумки еще один, поменьше, нацарапал что-то на листке бумаги, аккуратно сложил записку и пригвоздил к телу вторым ножом.

Ван Гог, невысокий толстяк с вьющимися светлыми волосами, был, как обычно, в футболке и брюках на подтяжках. Большинству тех жителей Голландии, которые смотрят телевизор или читают газеты, знаком этот вездесущий человек. Он был известен не столько своими фильмами, сколько провокационными заявлениями по радио и телевидению, в газетах, на интернет-сайтах и на судебных процессах, посвященных чему угодно, от обвинений в адрес еврейских знаменитостей, якобы стремящихся заработать на холокосте, до опасного присутствия мусульманской «пятой колонны» в голландском обществе. Он лежал на спине, его руки были вытянуты над головой, а из груди торчали два ножа, что делало его похожим на жертвенное животное. Буйери несколько раз пнул труп ногой и пошел прочь, без спешки, непринужденно, как будто сделал что-то обыденное, как будто рыбу выпотрошил.

Сохраняя спокойствие, он не предпринял серьезной попытки убежать. Когда он перезаряжал пистолет, проходившая мимо женщина крикнула: «Этого нельзя делать!» – «Можно, – ответил Буйери, направляясь в близлежащий парк, в то время как несколько патрульных машин мчались к месту происшествия. – Теперь вы знаете, что вас ждет в будущем». Началась перестрелка. Одна пуля попала в полицейского, одетого в пуленепробиваемый жилет. Другая ранила в ногу прохожего. Но потом Буйери и сам получил пулю в ногу, после чего был арестован. Это не входило в его планы. Буйери хотел умереть смертью мученика за веру. Мы знаем об этом из заявлений, сделанных им позже, и из письма, оставленного на груди ван Гога.

В течение нескольких дней содержание письма Буйери не предавалось огласке. Возможно, его посчитали слишком шокирующим и способным спровоцировать новые акты насилия. Это было длинное, путаное послание на голландском языке с несколькими арабскими цитатами, призывающее к священной войне против неверных и перечисляющее имена погибших во имя веры. Оно наводило на мысль о культе смерти и словно сочилось кровью неверных и святых мучеников. Правильный, но неестественный голландский указывал не только на вероятное отсутствие у автора литературного таланта, но и на многочисленные наслоения неуклюжих переводов. Радикальную исламскую риторику Буйери черпал главным образом из английских переводов арабских текстов, скачанных из Интернета.

Похоже, что способ убийства ван Гога был подсказан изображениями, распространяемыми по всему миру с веб-сайтов. В квартире Буйери нашли компакт-диск с видеофильмом, запечатлевшим более двадцати трех убийств «врагов Аллаха», включая американского репортера Дэниела Перла. Кадры были взяты с саудовского сайта, редактируемого в Лондоне. Кроме детальных изображений обезглавливания мужчин разных национальностей диск содержал фотографии с голландского порносайта, на которых отчаянно сопротивлявшемуся мужчине медленно отпиливали голову.

«Открытое письмо» Буйери было адресовано не Тео ван Гогу, а голландскому политику Айаан Хирси Али, молодой женщине, родившейся в Сомали. Вместе с ван Гогом она сняла короткометражный фильм «Покорность». Чтобы эффектнее проиллюстрировать то, что она расценивала как угнетение женщин исламом, на обнаженные тела молодых женщин проецировались цитаты из Корана. В первый раз фильм был показан в телевизионной программе, в которой голландским знаменитостям предлагают выбрать сцены из их любимых фильмов или телешоу. Хирси Али выбрала «Покорность». Выбор собственной работы был необычным, возможно, даже беспрецедентным шагом, но Хирси Али и не была обычной знаменитостью. За год до убийства ван Гога она стала самым известным критиком ислама в Нидерландах, выступала на встречах с мусульманскими женщинами, на партийных конференциях и в телевизионных ток-шоу, снова и снова повторяя свою мысль о том, что Коран сам по себе – источник насилия. Хрупкая африканская красавица Хирси Али поразила воображение общественности красноречием и убежденностью, публично предостерегая против религии, и без того имеющей зловещую репутацию. Подумать только, мусульманка (или бывшая мусульманка?) из Африки говорит европейцам, что ислам – серьезная угроза. Ее заявления вызывали тревогу в обществе, привыкшем к тому, что общественные деятели проповедуют мультикультурную терпимость. Но это было именно то, что многие люди желали услышать – в том числе те, которые позже отвернулись от нее.

Письмо Буйери было адресовано Хирси Али, еретичке, восставшей против веры своего детства и ставшей добровольным орудием «сионистов и крестоносцев». Он называл ее «воительницей зла», «повернувшейся спиной к правде», «лгуньей», которая «вдребезги разобьется о твердыню ислама». Она будет уничтожена вместе с Соединенными Штатами, Европой и Голландией. Смерть «отделит истину ото лжи», и «кровь мучеников принесет победу» исламу.

Айаан Хирси Али стала самой заметной, но не единственной мишенью священного гнева. Ее «хозяевами», говорилось в письме, являются члены еврейской политической клики, правящей Нидерландами. К этой клике был отнесен мэр Амстердама Йоб Кохен, не религиозный человек, изо всех сил старавшийся находить точки соприкосновения с мусульманскими общинами в своем городе («чтобы все было в порядке», как он выражался). По иронии судьбы Кохен подвергался злобным нападкам и со стороны Тео ван Гога, который в числе других обвинял его в уступках исламскому экстремизму.