З. Зорина - О чем рассказали «говорящие» обезьяны: Способны ли высшие животные оперировать символами?

Сказанное позволяет утверждать, что антропоиды вполне способны, во-первых, усваивать языковые знаки, типологически близкие к словам человека и, во-вторых, составлять из них простые выражения, складывая, подобно человеку, значения входящих в эти выражения знаков.

3. Язык антропоида, двухлетнего ребенка и взрослого человека. Разумно предположить, что знак «говорящего» антропоида аналогичен человеческому слову, поскольку сходным образом выполняет обе семантические функции: задает класс своих референтов и участвует в сложении значений. Это позволяет нам утверждать, что и его язык близок к языку двухлетнего ребенка.

Естественно возникает вопрос, почему же язык антропоида остается на «детском» уровне всю его оставшуюся жизнь, а у ребенка, напротив, в последующие несколько лет бурно развивается. В рамках изложенной точки зрения ответ не составляет труда: после двух лет у ребенка, согласно Выготскому (см. § 3.2), происходит соединение линий развития языка и мышления и под влиянием интеллекта начинает быстро развиваться системное представление окружающего мира, а вместе с ним и язык, призванный это представление эксплицировать. У антропоида ничего подобного не происходит, поэтому его системный уровень, возникший искусственно, при усвоении им «детского» языка, остается прежним. А стало быть, не развивается и его язык. Поэтому ни язык антропоида, ни язык двухлетнегоребенка никак нельзя считать близкими к развитому языку человека, обусловленному самостоятельно функционирующим системным представлением окружающего мира.

1. Назначение человеческого языка. По сравнению с человеческим языком естественная система коммуникации у шимпанзе, сама по себе вполне развитая, чрезвычайно бедна. Голландский этолог Я. ван Хоофф насчитал около 60 различных поз, телодвижений и звуков, используемых этими животными в качестве коммуникативных сигналов. Из них 20 связаны преимущественно с поддержанием разного рода дружественных контактов… Сюда же примыкают 9 других элементов, используемых, главным образом, во время игр между детенышами… Одиннадцать коммуникативных сигналов используются при агрессивных взаимодействиях, а 9 служат средствами умиротворения, к которым прибегают подчиненные животные в качестве противодействия агрессивности своих собратьев. Наконец, 4 сигнала… представляют собой… выражение общего возбуждения [Панов 2005: 329].

Тем не менее, эта коммуникативная система, по мнению ряда исследователей, вполне достаточна для успешного обслуживания нужд шимпанзе, даже если принять во внимание тот факт, что он чрезвычайно общителен (ср. афоризм Роберта Йеркса «один шимпанзе — не шимпанзе»).

По-видимому, можно сформулировать даже более общий (и тривиальный) вывод: каждый вид живых существ обладает именно той коммуникативной системой, которая ему необходима для успешного выживания в своей среде. Как только возникают информационные проблемы, важные для выживания вида (или сообщества), они так или иначе решаются (или сообщество гибнет).

Хорошей иллюстрацией здесь может служить «танцевальный» язык пчел. Медоносная пчела — сборщица нектара, обнаружившая новое место, богатое кормом, возвращается в улей и сообщает посредством своеобразного танца и иных сигналов (тактильных, обонятельных, акустических) другим сборщицам разнообразные данные о найденном месте: направление и дальность полета до него, тип и обильность хранящегося в нем нектара и пр. Восприняв информацию этого танца, к разведанному месту самостоятельно летит целая бригада сборщиц нектара.

В связи со сказанным естественно задаться вопросом: какая именно информационная проблема человека потребовала мобилизации столь мощного коммуникативного средства, как человеческий язык?

Американский зоопсихолог Э. Мензел считает, что приведенные выше способы коммуникации шимпанзе могут с лихвой обслужить все потребности шимпанзе, возникающие у них в сфере их довольно несложных (по сравнению с человеком) житейских интересов… На этом этапе развития приматов, когда они не перешли еще к постоянному изготовлению, использованию и совершенствованию орудий, а также производству материальных и культурных ценностей, они попросту не нуждаются в последовательной символизации внешней реальности с помощью языка (цит. по [Панов 2005: 339]).

Данное объяснение не кажется нам убедительным. Конечно, если сравнивать сообщества антропоидов с современным человеческим обществом, то различия огромны. Однако язык появился у первобытного человека, когда его образ жизни не сильно отличался от образа жизни антропоида. Ср.:

Ученые сопоставили орудийную технологию шимпанзе с материальной культурой аборигенов Тасмании, экономика которых до сих пор находится на уровне каменного века. Для поддержания своего существования эти люди пользуются 18 типами орудий, 14 из которых относятся к категории артефактов. У шимпанзе артефактами оказываются 18 из 20 типов орудий, которыми они пользуются. Наиболее существенное различие в том, что аборигены Тасмании делают составные орудия — такие, как копье, где наконечник тем или иным способом присоединяется к древку. Такая операция, разумеется, не доступна диким шимпанзе ([Панов 2005: 328]; курсив автора. — А. К.).

Здесь «житейские интересы» шимпанзе и людей не столь различны, чтобы только ими объяснять возникновение у последних языка.

Наш ответ на поставленный вопрос явствует из предыдущего изложения: человеческий язык возник для экспликации содержания системного представления человека, отражающего наряду с общезначимыми и его персональные, личностно-значимые интерпретации элементов окружающего мира.

2. Специфика человеческого мировидения. Формирующееся у человека системное представление действительности всегда индивидуализировано, поэтому у разных людей эти представления различны. Например, увидев спелый банан, мальчик срывает его и, преодолев желание съесть, начинает играть с детенышем шимпанзе в соперничество за этот банан. Здесь банан используется в совершенно иной функции — для игры. Человек может придумать и другие «роли» для банана: приманка для охоты, предмет для обмена и пр.

В естественном мире животных таких различий, по-видимому, не возникает. Можно предположить, что у шимпанзе «мысленное представление» среды обитания обусловлено главным образом его биологией и поэтому у разных особейэти представления практически одинаковы. Различия могут быть связаны лишь с большим или меньшим опытом, т. е. какими-то дополнительными знаниями, полученными в процессе жизнедеятельности.