Милтон Шульман - Поражение на западе. Разгром гитлеровских войск на Западном фронте

Что же помешало немцам продвинуться за Эль-Аламейн в июле 1942 года? Абсолютная неспособность германского высшего командования предвидеть, к чему могла бы привести их победа при Эль-Аламейне. Любопытно, что на этот раз Гитлер и его военные советники проявили удивительное согласие. Североафриканскую кампанию считали в Берлине вспомогательной; ни фюрер, ни Генеральный штаб не воспринимали ее всерьез. Присутствие немецких войск в Африке считалось политическим жестом, необходимым для успокоения Муссолини. Согласно свидетельству генерала Риттера фон Тома, преемника Роммеля в пустыне, Гитлер был совершенно уверен в способности итальянцев удержать Африку собственными силами. Потому он считал, что одной-двух немецких дивизий будет вполне достаточно для того, чтобы поддержать итальянцев и не дать Муссолини перебежать на сторону врага.

Это мнение энергично поддерживал генерал-полковник Франц Гальдер, начальник Генерального штаба, который также выступал против участия немецких войск в военных действиях на Средиземноморье. Он постоянно напоминал Гитлеру об опасности разбрасывания ресурсов. К тому же Гальдер был невысокого мнения о полководческих талантах Роммеля и, возможно, поэтому старался удерживать немецкие войска подальше от Африки.

Вот что говорил Гальдер о причинах малого количества немецких войск в Африке:

«Лично я считал североафриканскую проблему чисто политической. Мы понимали, что Италии важно сохранить африканское побережье, но, поскольку на море господствовали англичане, я настаивал на отправке в Африку не более трех-четырех дивизий. С такими малыми силами мы могли только защищать итальянские территории как можно дольше. Разумеется, если бы представился шанс для наступательных действий, мы бы воспользовались им. Однако в целом мы просто тянули время. В конце концов ситуация все равно сложилась бы не в пользу итальянцев, но мы стремились оттянуть разгром. Три-четыре дивизии, брошенные на достижение этой цели, не казались слишком дорогой платой.

В последний раз я обсуждал это с Роммелем весной 1942 года. Тогда он сказал мне, что завоюет Египет и Суэцкий канал, а потом заговорил о Восточной Африке. Я не смог сдержать неучтивой улыбки и спросил, что ему для этого потребуется. Оказалось, он хотел бы получить еще два бронетанковых корпуса. «Даже если бы они у нас были, как бы вы снабжали их?» – спросил я. «Меня это не касается; это ваша проблема», – ответил он. Чем хуже складывалась ситуация в Африке, тем больше требовал Роммель. Откуда возьмется помощь, его не интересовало. Затем стали жаловаться итальянцы, терявшие свой флот. Если историкам в конце концов удастся распутать клубок африканских событий, это будет чудом, так как Роммель умудрился создать такой хаос, в котором вряд ли кому-нибудь удастся разобраться».

3 октября 1942 года, всего за несколько недель до атаки Монтгомери на Эль-Аламейн, Роммель, казалось, еще не сомневался в благополучном исходе африканской кампании. В тот день в Берлине он хвастался перед группой иностранных журналистов: «Сегодня мы стоим в ста километрах от Александрии и твердо намерены войти в Египет. Мы не зашли бы так далеко, если бы не были уверены в победе. Можете не сомневаться, мы крепко держим все, что завоевали...»

Предназначались ли эти слова для спокойствия тех, кто находился в рейхе, или Роммель действительно верил в то, что говорил, трудно сказать. По свидетельству генерал-майора Иоганна Крамера, командира одной из дивизий корпуса «Африка», трудности со снабжением в Эль-Аламейне сильно тревожили Роммеля. «Эль-Аламейн был потерян еще до начала сражения, – сказал Крамер. – У нас не было горючего. Огромные запасы горючего и снаряжения были рассредоточены по Италии; предполагалось, что итальянцы будут подвозить их, но они не смогли это сделать. Роммель давно знал, что война в Северной Африке безнадежна, и не потому, что не хватало оружия или продовольствия, а из-за нехватки горючего. Как только был потерян Эль-Аламейн, Роммель призвал Гитлера закруглить военные действия, чтобы избежать больших потерь, которые в конечном счете мы понесли на мысе Бон в Тунисе».

Как мы видим, генерал Крамер несколько туманно подтвердил мнение генерала Гальдера: рискованная североафриканская затея споткнулась о проблему снабжения. Хотя последующие поколения, несомненно, будут считать Роммеля блистательным тактиком, очевидные недостатки в области управления лишат его славы великого генерала. Его личные административные промахи были приумножены верховным командованием, упорно не желавшим принимать всерьез африканский театр военных действий и посылать в пустыню достаточное количество войск. Оглядываясь назад, можно сказать, что, если бы в июле 1942 года на помощь Роммелю отправили еще две-три хорошо снаряженные дивизии, вермахт получил бы отличные дивиденды на вложенный капитал. Эти дивизии без ущерба можно было выделить из бездельничавших во Франции формирований. Они охраняли берега Ла-Манша в то время, когда было ясно, что у союзников нет сил для преодоления «Атлантического вала». Сильный, как всегда, задним умом фельдмаршал Кейтель признал ошибку Эль-Аламейна следующими словами:

«Одним из величайших шансов, который мы упустили, был Эль-Аламейн. Я сказал бы, что тогда, в разгар войны, мы были ближе к победе, чем в любой момент до или после. Совсем немного требовалось, чтобы завоевать Александрию и пробиться к Суэцу и Палестине. Но именно там мы не были достаточно сильны из-за расстановки наших сил; главным образом из-за войны против СССР».

Поражение корпуса «Африка» повлекло за собой три важных последствия: изгнание войск «Оси» из всей Африки, уничтожение огромного немецкого формирования в Тунисе и представившуюся западным союзникам возможность атаковать южную оконечность Европы. Все это в течение нескольких месяцев. Слишком долго цепляясь за Эль-Аламейн, Гитлер, как обычно, упустил шанс своевременного отступления. 2 ноября Роммель с огромными потерями начал отход к Триполи. Не имея сил держать оборону в пустыне, он умело, но слишком поспешно отошел к линии Марет. Этот рубеж был ранее построен французами за тунисско-триполитанской границей, как защита от итальянцев.

Роммелю понадобилось менее трех месяцев, чтобы отступить на 1400 миль, а 8 ноября 1942 года союзники осуществили свой первый крупномасштабный морской десант на побережье Касабланки, Рабата, Орана и Алжира во французской Северной Африке. Немецкое военное мышление, чью косность уже продемонстрировала ошибочная оценка британских и советских ресурсов, продолжало накапливать промахи в Северной Африке. Несмотря на разветвленную шпионскую сеть в контролируемой правительством Виши французской Африке, несмотря на армаду из 850 военных и торговых судов, бороздящих открытые воды Атлантики, немцы были захвачены врасплох известием о союзном десанте. Адмирал Кранке, впоследствии отвечавший за организацию морской обороны Западной Европы, признал, что немецкий военный флот даже не подозревал о передвижениях союзников: