Милтон Шульман - Поражение на западе. Разгром гитлеровских войск на Западном фронте

«Теперь нам в тысячу раз лучше, чем вам дома. Ты не представляешь, как мы счастливы каждый день, каждый час. Похоже, американцы не выдержат нашего удара. Сегодня догнали отступавшую автоколонну и разделались с ней. Мы обошли американцев лесом, а затем, как на маневрах, теснили по дороге шестьюдесятью «пантерами». А следом бесконечная колонна машин по две в ряд, битком набитых солдатами. Точный огонь из шестидесяти орудий и ста двадцати пулеметов. Славная резня, месть за нашу разрушенную родину. Наши солдаты полны энтузиазма, как в старые добрые времена. Все время наступаем, сметаем все на своем пути. Снег обагрен американской кровью. Никогда еще победа не была так близка, как сейчас. Мы очень скоро победим. Мы сбросим в океан этих наглых, хвастливых обезьян из Нового Света. Мы не пустим их в Германию. Мы защитим наших жен и детей от вражеского ига.

Если нам дорога наша прекрасная, полная любви жизнь, любая жестокость в этой борьбе оправдана...»

Еще одно письмо от 24 декабря, хотя и не такое кровожадное, как предыдущее, излучает беспредельный оптимизм.

«Пожалуй, это наше последнее Рождество на фронте. Американцам ни за что не справиться с нашим подарком. Эти «ами», как мы их называем, думали, что справят Рождество в Берлине. Так я понял из их писем. Но даже я, простой рядовой, могу точно сказать, что очень скоро «ами» сложат оружие. Стоит им увидеть, что вокруг отступают, и они бегут со всех ног. И, как я узнал от пленных, они на последнем издыхании».

Однако к Рождеству восторг начал угасать. Некоторые еще верили в победу, но кое-кто уже задумался:

«С 11 по 24 декабря мы наступали в Бельгии. Без сна, без отдыха. Через двенадцать дней я получил рождественские подарки: помылся, побрился и пять часов поспал, но потом мы снова двинулись в путь. Самое главное – американцы бегут... Мы обчистили вражеский склад. Каждый взял то, что ему больше понравилось. Я взял только шоколад, набил им все карманы. И всю дорогу жевал шоколад, чтобы подсластить эту мерзкую жизнь... Не беспокойся обо мне. Худшее позади. Теперь это всего лишь охота. Американцам нечем стрелять, а пленные говорят, что они сыты войной по горло. И я не хочу больше слышать об этой войне. На западе все может закончиться очень скоро...»

Не все немцы в Арденнах провели Рождество так приятно, о чем свидетельствует запись за 25 декабря в трофейном дневнике:

«Прошлой ночью спали в амбаре. В одиннадцать утра враг атаковал самолетами и танками. Разверзся ад. В пять часов вечера мы снова двинулись вперед. Наш шофер заживо сгорел в машине. Меня Бог спас. Мы в деревне, окруженной врагом. Сотни людей погибли сегодня. Сам не понимаю, как меня не подстрелили...»

Союзники с каждым днем набирались сил и обрушивали на застопорившиеся немецкие армии смерть и страдания. Снег сыпал все гуще, ночи становились все длиннее и холоднее, мираж победы растворялся в мрачных арденнских лесах. К Новому году яркие перспективы угасли, возродившиеся надежды умерли. Осталось лишь горькое разочарование. В письмах из Арденн теперь сквозили настроения совсем не такие, как две недели назад. Из письма одного солдата своей жене от 2 января 1945 года:

«Если бы ты меня сейчас увидела, то испугалась бы. Я грязен и оборван. Я пять недель не менял белье. Если у кого-то нет вшей, то это просто чудо. Скорей бы закончилась война; давно уж пора».

5 января другой солдат написал своей семье из Арденн:

«Я уже получил подарок. Обморозил обе ноги. Боль страшная, по ночам я не могу спать... Теперь я понимаю, что значит обморозиться. Многие, кто раньше не молился, научились молиться здесь. Нельзя забывать Бога; Он не забудет нас».

Еще одно письмо из Арденн, датированное 6 января:

«Я чувствую себя неплохо. Только ноги беспокоят. Двоих моих товарищей отправили в госпиталь из-за обморожения второй степени. А мой командир взвода, у которого я первый помощник, сказал мне, что по ночам меня трясет. Наверное, это нервы, реакция на переутомление».

Переход от восторженного предчувствия скорой победы к осознанию мрачной реальности поражения виден в следующих выдержках из дневника артиллерийского лейтенанта из 18-й фольксгренадерской дивизии:

«16 декабря. Первый день наступления. Небо осветилось по всему фронту. К полудню поступили рапорты о первых успехах. Население Дюппельна встречает нас с энтузиазмом.

17 декабря. Утром и днем наши истребители все еще господствуют в воздухе.

18 декабря. Пехота перед Сен-Витом. Ходят самые поразительные слухи о победах...

19 декабря. Мимо бредут бесконечные колонны пленных; сначала около сотни, половина из них негры, потом еще тысяча. Сам фельдмаршал Модель руководит наступлением. Это маленький, невзрачный человек с моноклем. Дело пошло. Дороги забиты разбитыми американскими грузовиками, автомобилями и танками.

20 декабря... Американские солдаты не очень-то жаждут драться. Многие говорят: «Что нам здесь надо? У нас дома все есть, и гораздо лучше». Так чувствуют простые солдаты. Если бы офицеры думали так же... Прошел слух, что взяли в плен Эйзенхауэра. Скорее всего, это только слух. 21 декабря. Дороги все еще забиты, но движение не останавливается. Почти весь транспорт трофейный. Это была потрясающая гонка. Сен-Вит пал...

24 декабря. Бомбардировщик резко спикировал, и бомба попала в дом прямо передо мной. Еще два метра, и меня не было бы. Мы бросаемся в машину и мчимся к Сен-Виту. Бомбардировщики снова атакуют, расстреливают все дороги. Ночью бомбежка была еще сильнее.

25 декабря. По пути к Хиндерхаузену на нас снова спикировал бомбардировщик. Едва мы остановили грузовик и бросились врассыпную, как засвистели пули. Наших самолетов не видно. Где.?.. Наши зенитчики сбили два бомбардировщика. Летчики выпрыгнули с парашютами, но этим псам повезло: ветер отнес их на запад. Если бы они приземлились здесь, мы убили бы их. Вечером мы видим огни Сен-Вита. Я чуть не плакал от ярости, я мог бы разорвать пленных своими руками.

26 декабря. Днем мы пережили еще одну мощную атаку на Сен-Вит... Дом трясся, лопались оконные стекла! Перепуганные хозяева спрятались в подвале. Дети плакали, но бомбы все падали и падали... От Сен-Вита камня на камне не осталось...

10 – 13 января. Нас все время обстреливает вражеская артиллерия. 12-го в восемь часов вечера американцы усилили обстрел. Затем атаковала вражеская пехота...

14 января. Почти все дома в деревне разбиты. Артобстрел продолжался все утро...

16 января. Мы начали наступление четыре недели назад. Как быстро все переменилось! Теперь все кажется безнадежным...»

Внезапное отрезвление после лихорадочного предвкушения близкой победы поставило под угрозу моральное состояние немецких армий на западе. Пока наступление развивалось по плану, пропагандисты Геббельса ликовали во весь голос. Операция преподносилась как проявление гениальности Гитлера, демонстрация военной мощи и непобедимого духа Третьего рейха и оправдание идей национал-социализма. Пресса и радио торжественно обещали в качестве рождественского подарка Ахен, новогоднего – Антверпен, уничтожение армий Монтгомери на севере и окончательную победу – до конца 1945 года.