Малкольм Гладуэлл - Что видела собака: Про первопроходцев, гениев второго плана, поздние таланты, а также другие истории

В исследовании Портер маммография, однако, не сумела выявить 150 случаев рака. Некоторые опухоли на маммограмме просто невозможно было распознать, например, те, что прятались в плотной части груди. Но большинства на момент маммографии просто не существовало. Они были выявлены у женщин, регулярно делавших маммограммы. Причем на последнем обследовании у них не было обнаружено ни малейших признаков рака. Но в промежутке между рентгенограммами эти женщины либо их врачи нащупали уплотнение в груди. «Интервальные» опухоли в два раза чаще возникали на третьей стадии и в три раза чаще характеризовались высоким числом митозов; 28 % затронули лимфатические узлы по сравнению с 18 % опухолей, выявленных посредством скрининга. Эти опухоли отличались такой агрессивностью, что успевали разрастись до заметных размеров в интервале между двумя маммограммами.

Проблема «интервальных» опухолей объясняет, почему подавляющее число специалистов по раку груди настаивает на том, чтобы женщины в критический период между 50 и 69 годами регулярно делали маммограммы. В исследовании Портер женщины делали рентгенограммы каждые три года — это достаточно большой промежуток для развития рака. «Интервальные» опухоли также объясняют и то, почему многие специалисты убеждены: маммограммы должны обязательно дополняться регулярными и основательными клиническими обследованиями. (Под словом «основательные» подразумевается прощупывание области от ключицы до нижнего края грудной клетки, с захватыванием по одному участку размером с монету, с тремя степенями надавливания — непосредственно под кожей, придавливая железу наполовину, придавливая ее до грудной стенки. Осмотр должен проводиться специально обученным врачом, на каждую грудь отводится не менее пяти минут.) В масштабном исследовании эффективности маммографии, проводившемся в Канаде в 1980-х годах, сравнивались две группы женщин: те, кто регулярно проходил основательное обследование груди, но не делал маммограммы, и те, кто проходил регулярное обследование и делал маммограммы. Между двумя группами не было обнаружено никаких различий в уровне смертности от рака груди. Канадские исследования противоречивы и, по мнению многих специалистов по раку груди, недооценивают важность маммографии. Однако ценность канадского эксперимента нельзя отрицать: опытные руки врача могут многое рассказать о здоровье груди, и мы не должны бездумно доверять увиденному на снимках, игнорируя то, что узнаем другими способами.

«На каждом квадратном сантиметре пальца располагаются сотни рецепторов, — говорит Марк Голдштайн, психофизик и один из основателей MammaCare, компании, обучающей медсестер и врачей искусству клинического обследования. — Ни наука, ни технология не могут предложить ничего, что могло бы сравниться с чувствительностью человеческих пальцев в отношении воспринимаемых ими раздражителей. Это потрясающий инструмент. Просто мы не доверяем тактильным ощущениям так, как доверяем зрению».

Ночью 17 августа 1943 года 200 бомбардировщиков В-17 8-й воздушной армии Соединенных Штатов вылетели из Великобритании, взяв курс на Швайнфурт. Через два месяца 228 самолетов В-17 повторили налет на этот немецкий город. Эти рейды считаются самыми тяжелыми бомбардировками Второй мировой войны, и события тех двух ночей служат примером менее очевидной — но в некоторых случаях даже более серьезной — проблемы, связанной с интерпретацией изображений.

Налеты на Швайнфурт были проведены вследствие приверженности Соединенных Штатов точности бомбардировок. Как писал в своей замечательной книге «Воздушная мощь» (Air Power) Стивен Будянски, «воздушные бомбардировки Первой мировой войны доказали, что попадание в цель с высоты два с половиной или три километра представляло собой исключительно трудную задачу. В пылу сражения бомбардиру необходимо было приспособиться к скорости самолета, скорости и направлению господствующих ветров, крену и тангажу самолета, совмещая при этом бомбардировочный прицел с землей. Непосильная задача, требующая сложных тригонометрических расчетов. По ряду причин, включая технические трудности, британцы отказались от точности: поэтому и в Первой и во Второй мировых войнах британская армия следовала стратегии коврового бомбометания, при котором бомбы без разбора сбрасывались на населенные пункты с намерением уничтожить, оставить без крова и подавить гражданское население Германии».

Но американские военные были уверены: проблему точности попадания можно решить. Решением стал так называемый прицел для бомбометания. Это техническое новшество принадлежало вздорному гению-одиночке Карлу Нордену, работавшему на заводе в Нью-Йорке. Норден сконструировал 20-килограммовое механическое вычислительное устройство «Mark XV», состоявшее из гироскопов, моторов и шестерен и позволявшее рассчитывать скорость ветра, высоту бомбардировщика и силу бокового ветра для определения правильной точки сбрасывания бомбы. «Mark XV», хвастался деловой партнер Нордена, мог попасть бомбой в банку с маринадом с высоты шесть километров. Соединенные Штаты потратили на разработку этого прицела 1,5 млн долларов, т. е., по утверждению Будянски, больше половины суммы, потраченной на создание атомной бомбы. «На авиабазах прицелы Нордена хранили под замком, ключи от замков держали в секретных сейфах, к самолетам их сопровождала вооруженная охрана, а брезентовые чехлы, которыми они были укрыты, снимали только после взлета», — рассказывает Будянски. Убежденные в том, что их бомбардиры теперь смогут попасть в любой видимый объект, американские военные разработали стратегический подход к бомбометанию, определяя и выборочно уничтожая цели, имевшие решающее значение для военной экономики нацистской Германии. В начале 1943 года генерал Генри Арнольд — главнокомандующий ВВС — поручил группе выдающихся гражданских специалистов проанализировать состояние немецкой экономики и выбрать стратегически важные цели. Консультативный совет по бомбардировкам, как его назвали, пришел к выводу, что США должны нанести удар по заводам подшипников в Германии, поскольку подшипники являются важными деталями самолетов. А центр производства подшипников на тот момент располагался в городе Швайнфурт. Союзные войска понесли колоссальные потери: 36 В-17 были сбиты во время августовского рейда, 62 бомбардировщика — во время октябрьского, а в промежутке между двумя операциями еще 138 самолетов получили серьезные повреждения. Тем не менее в разгар войны эту цену сочли приемлемой. Получив отчет о потерях, Арнольд ликовал: «Со Швайнфуртом покончено!» Как он ошибался!

Проблема заключалась не в сложности обнаружения цели или в принятии за цель другого объекта, как в случае с охотой за «Скадами». С помощью прицела Нордена «Mark XV» В-17 нанесли шарикоподшипниковым заводам серьезный урон. Проблема заключалась в том, что изображение цели, получаемое офицерами ВВС, не сообщало того, что им действительно нужно было знать. У немцев, как оказалось, имелись огромные запасы подшипников. К тому же они могли без проблем увеличить импорт деталей из Швеции и Швейцарии или, внеся в конструкцию небольшие изменения, значительно снизить потребность в подшипниках при производстве самолетов. Более того, несмотря на серьезные повреждения заводских строений, оборудование внутри почти не пострадало. Оно оказалось на удивление прочным. «В действительности недостаток подшипников не затормозил производства танков, самолетов или какой-то другой боевой техники», — писал после войны Альберт Шпеер, министр вооружений нацистской Германии. Видеть проблему и понимать ее — совсем не одно и то же.