Вячеслав Кеворков - Тайный канал

Мой рассказ о съезде западногерманских социал-демократов, где я и Леднев присутствовали в качестве гостей, без права голоса, шеф выслушал рассеянно. Против обыкновения, он не проявил интереса к деталям и удивил еще больше, не заставив меня прокомментировать одобренное съездом решение о довооружении, к чему я тщательно подготовился.

— Хорошо, что мы вовремя сориентировали и Генерального, и Политбюро в этом вопросе! А то некоторые могли бы наломать дров!.. — Кого из «дровосеков» он имел в виду, сказать трудно.

И Андропов вновь погрузился в свои размышления, которые, судя по глубоким складкам на лбу, были далеко не веселыми. Затем он поднял глаза и, нечаянно обнаружив меня перед собою, вдруг спросил:

— Как ты думаешь, что предпринимают сейчас западные лидеры в плане наших отношений с Афганистаном?

— Думаю, для начала пытаются разыскать его на карте.

Шутка была настолько неуместной, что Андропов сделал вид, будто не слышал ее. Не рассчитывая дождаться чего-либо более умного, он спросил, когда мы планируем вновь поехать в Германию.

Пришлось объяснить, что в связи с приближением рождественских и новогодних каникул вся политическая жизнь, собственно, как и всюду в Европе, недели на две-три замрет. Недовольная гримаса на его лице красноречиво говорила о том, что у него нет ни малейшего желания разделить праздничный настрой беззаботных европейцев.

— Остается ли канцлер в стране, или уезжает? Можно ли сейчас связаться по телефону с Баром?

Андропову необходимо было что-то срочно передать канцлеру Шмидту. С другой стороны, по тону ясно: уверенности в том, как следует поступить, у него не было. Как не хватало и времени на размышления. Решение, судя по всему, нужно было принимать немедленно, в моем присутствии.

Речь, совершенно очевидно, шла не об очередном рутинном послании Брежнева канцлеру. Это не могло вызвать у него столь очевидного напряжения. Значит, что-то другое. Пока я рылся в догадках, он несколько раз сменил позу в кресле. Видимо, сегодня ему там было менее уютно, чем обычно. Затем он резко встал, дошел до угла стола, остановился. Поднялся со своего места и я.

— В общем, принято решение: мы вводим войска в Афганистан. Иного выхода из создавшегося положения у нас нет.

Все это было произнесено на одном выдохе. Он, быстро вернувшись на место и будто с облегчением; добавил:

— Вот и все!

Более расплывчатого указания я никогда не получал, а потому в полном недоумении продолжал стоять.

— А когда это произойдет? — попробовал я выиграть время на обдумывание.

— Это решают военные. Во всяком случае, до Нового года. Так что, времени остается совсем немного.

Чтобы не стоять молча, я впал в размышления: прежде, чем ввести войска, надо их сосредоточить на границе, и это не может быть не замечено с американских спутников, а поэтому янки наверняка уже проинформировали своих союзников по НАТО о наших намерениях.

Слушая, он только хмурил лоб и, наконец, не выдержал и заговорил о том, что его не интересует, о чем и кого проинформируют американцы. Пока они могут вести речь лишь о концентрации наших сил и не больше. У нас есть с немцами свои отношения и обязанности. Если Шмидт узнает о вводе советских войск из газет, у него появятся все основания не доверять нам в дальнейшем. Андропов ясно представляет, какая свистопляска поднимется в мире. Но все равно жизнь на этом не заканчивается. Нам важно выйти из создающейся неблагоприятной ситуации, не разрушив отношения с западными немцами, в которые с обеих сторон было так много вложено.

— Как говорит Громыко, — вмешался я, — «мы — не последние жители на этой планете»…

— Очень хорошо, что вы с Андрей Андреевичем это осознаете, — парировал он, — но сейчас важно нечто другое. Представь себе на секунду, что на другой день после вашего разговора с Баром появятся сообщения в газетах о предстоящей нашей акции в Афганистане? — рассуждал он. — Чем это может обернуться для всех нас и в первую очередь для тебя? Есть у тебя уверенность, что на сей раз все пройдет гладко, и на чем она основывается?

Я настолько хорошо это представлял, что ни размышлять, ни говорить на эту тему не хотелось.

— Уверенность основывается на многолетнем опыте. Немцы умеют соблюдать дискретность. Так что все пройдет гладко.

Человеку суеверному никогда не следует давать подобных заверений.

Два часа десять минут, необходимые для перелета из Москвы в Берлин, растянулись чуть ли не на сутки. После того, как пассажиры заняли свои места в самолете, в багажном отсеке были обнаружены подозрительные чемоданы. Неясно было, кому они принадлежат, и на переоформление вещей и людей ушло ровно четыре часа.

За это время погода в Берлине резко ухудшилась, и самолет посадили в Праге. Там уже скопилось несметное количество народу, прилетевшего из Восточной Европы. Берлин все еще укутывал густой туман, и потому лишь около полуночи удалось втиснуться в маленькую машину восточногерманской авиакомпании «Интерфлюг» и добраться до Дрездена.

В дрезденском аэропорту народу было меньше, чем в пражском, но шансов добраться по воздуху до Берлина, пожалуй, не больше.

К тому же анонимный звонок сообщил администрации аэропорта, что именно в нашем самолете заложена бомба замедленного действия. Мы решили не ждать, пока взорвется бомба или рассеется туман над Берлином, а переехали на железнодорожный вокзал и отправились в столицу ГДР первым же ночным поездом.

В сидячем купе нашими с Ледневым соседями оказались четверо офицеров Народной армии ГДР. Трое из них прилежно храпели до самой столицы, без труда перекрывая стук колес.

Таксист, везший нас по Берлину на виллу, безостановочно ругал на чем свет стоит туман и то и дело переключал ближний и дальний свет, отчего видимость нисколько не улучшалась.

Хозяйка на вилле уже занималась утренним туалетом, когда мы позвонили у входа. После проведенных в пути суток мы с наслаждением последовали ее примеру и, наскоро позавтракав, тут же отправились в Западный Берлин, а оказавшись там, первым долгом позвонили в Бонн.

Количество неудач еще, видимо, не достигло критического предела, ибо Бара на месте не оказалось. Помощник обещал его появление не ранее, чем после обеда, и у нас появилось, наконец, время, чтобы перевести дух и собраться с мыслями. А главное, обсудить, где и как нам следует встретиться с Баром, чтобы передать ему информацию и не допустить ее утечки.

Как уже говорилось, после того, как особняк на Пюклерштрассе, 14 перестал быть нашим убежищем, добиться этого в Западном Берлине стало совсем непросто. Перебрав все мыслимые варианты, мы остановились на прогулке по городу.