Николай Стариков - Судебный отчет по делу антисоветского право-троцкистского блока

Рыков.Да.

Вышинский.Оглашаю дальше: «Общая формула, на которой мы тогда сошлись, сводилась к тому, что в переговорах с поляками, связь с которыми через Червякова уже к тому времени была установлена, мы пойдем на отторжение от СССР Белорусской советской республики». Верно? С кем вы обсуждали этот вопрос?

Рыков.Я это обсуждал с Голодедом и Червяковым, они были в курсе дела.

Вышинский.Они были в курсе дела. А Бухарин был в курсе дела?

Рыков.Да.

Вышинский.Подсудимый Бухарин, вы знали обо всем этом?

Бухарин.В 1930 году не могло стоять такого вопроса, Гитлер к этому времени еще не был у власти.

Вышинский.В 1930-31 годах были у вас разговоры с Рыковым и Томским?

Бухарин.Я не помню этого.

Вышинский.Не помните? Подсудимый Рыков, что вы скажете?

Рыков.Первое сообщение об этом было сделано Томским, он сослался на Червякова, который был у него на даче. И тогда, по сообщению Томского, мы втроем обсуждали этот вопрос и это предложение о контакте с контрреволюционной белорусской организацией приняли. Во всяком случае, это было в присутствии Бухарина.

Вышинский.Так как это было в присутствии Бухарина, значит, Бухарин об этом знал.

Разрешите обратиться к Шаранговичу, одному из руководителей белорусской подпольной организации заговорщиков. Что вы по этому поводу скажете, подсудимый Шарангович?

Шарангович.И Голодед, и Червяков об этой установке информировали нашу организацию, как о совершившемся факте. Причем я должен сказать, что в разговорах относительно этой установки Томский никогда не фигурировал, речь шла о Рыкове и Бухарине. При этом Червяков имел несколько разговоров с Бухариным, и он после разговоров не только меня информировал, но информировал на совещании центра нашу организацию со ссылками на Бухарина и Рыкова.

Вышинский.Следующий абзац ответа Рыкова, лист дела 120: «Червяков развернул в Белоруссии чрезвычайно активную деятельность. В своих взаимоотношениях с поляками он и связанные с ним по нелегальной деятельности сделали все практические выводы из этой нашей директивы». Вы это подтверждаете, Рыков?

Рыков.Конечно.

Вышинский.Следовательно, Червяков и люди, связанные с вами, имели систематическую связь с поляками?

Рыков.Да.

Вышинский.Какая эта связь?

Рыков.Там была и шпионская связь.

Вышинский.Шпионская связь в части вашей организации имелась с поляками по вашей директиве?

Рыков.Конечно.

Вышинский.В том числе и Бухарина?

Рыков.Конечно.

Вышинский.Вы и Бухарин были связаны?

Рыков.Безусловно.

Вышинский.Значит вы были шпионами?

(Рыков молчит).

Вышинский.И организаторами шпионажа?

Рыков.Я ничем не лучше шпиона.

Вышинский.Вы были организаторами шпионажа, были шпионами?

Рыков.Можно сказать, — да.

Вышинский.Подсудимый Бухарин, вы признаете себя виновным в шпионаже?

Бухарин.Я не признаю.

Вышинский.А Рыков что говорит, а Шарангович что говорит? Вы интересовались шпионскими делами?

Бухарин.Я об этом роде деятельности не получал никаких информаций.

Вышинский.Вам незачем делать постное лицо, подсудимый Бухарин, и нужно признаться в том, что есть. А есть вот что: у вас имелась группа ваших сообщников, заговорщиков в Белоруссии, возглавляемая Голодедом, Червяковым, Шаранговичем. Правильно, Шарангович?

Шарангович.Правильно.

Вышинский.И по директиве Бухарина и Рыкова, под их руководством вы связались с польской разведкой и польским генштабом? Правильно, Шарангович?

Шарангович.Совершенно правильно.

Вышинский.Следовательно, кто был организатором шпионажа, которым вы занимались?

Шарангович.Рыков, Бухарин.

Вышинский.Значит, они были шпионами, так же как...

Шарангович.Как и я сам.

Вышинский (к Рыкову) . Подсудимый Рыков, в 1932 году Голодед вам рассказывал, что все сколько-нибудь крупные назначения людей на руководящие посты в Белоруссии предварительно согласовывались с польской разведкой?

Рыков.Да.

Вышинский.Бухарин об этом знал?

Рыков.Этого я не могу сказать.

Вышинский.Не знаете? Не хотите выдавать дружка? Считаете ли вы, что было бы естественно тому же Голодеду иметь разговор с Бухариным по этому вопросу или же они должны были конспирировать это от Бухарина?

Рыков.Я думаю, что, естественно, он говорил с Бухариным, но о чем они говорили, мне не известно.

Вышинский.Насчет изменнической деятельности польского шпиона Ульянова вам известно?

Рыков.Мне известно.

Вышинский.Бухарин об этом знал?

Рыков.Я не знаю.

Вышинский.Насчет изменнической деятельности польского шпиона Бенека известно?

Рыков.Мне известно.

Вышинский.Бухарину известно?

Рыков.Не знаю.

Вышинский.Разрешите тогда, товарищ Председатель, прочитать лист дела 127, где содержится вопрос Рыкову и его ответ: «Вопрос: В отношении осведомленности и руководства деятельностью вашей организации в Белоруссии вы все время говорите почти исключительно о себе. А какова была роль остальных членов центра? Ответ: То, что я здесь показал...» А вы здесь показали о Бенеке, об Ульянове, о директиве поляков о подрыве обороноспособности, о назначении с ведома польской разведки должностных лиц — это вы показали... «То, что я здесь показал, знали, разумеется, и остальные члены центра. Знали Бухарин и Томский...» Подтверждаете вы это?

Рыков.Это относится ко всему нашему отношению к Белоруссии.

Вышинский.Нет, вы здесь не вывернетесь. Я прочту дальше... «Знали Бухарин и Томский, частично в эти дела был также посвящен Шмидт», — вы имеете в виду Василия Шмидта. — «На своей роли я больше остановился по той причине, что по решению центра основные связи по белорусской антисоветской организации правых были сосредоточены в моих руках». Ясно?

Рыков.Мне это ясно.

Вышинский.Я прошу суд удостовериться. То, что мною процитировано, имеет полное тождество с тем, что записано в подлинном протоколе, подписанном Рыковым, и я прошу предъявить это Рыкову для того, чтобы он опознал свою подпись.

Рыков.Я не отрицаю.

Председательствующий.Подтверждаю, что эти цитаты соответствуют подлинному протоколу, имеющему подпись Рыкова на каждой странице.