Александр Карелин - Регистан где-то рядом (сборник)

Дни потекли, похожие друг на друга. Уколы, перевязки, снова уколы. Старался не пропускать утренние и вечерние трансляции по местному радио. Наушники стали его «любимой игрушкой».

Другим важным занятием для Невского стали «уроки письма». Учился писать левой рукой. Вот это было мучение! Похлеще, чем при перевязках… Все необходимое было под рукой: бумага, ручки, конверты. Это хранилось под подушкой в его офицерской сумке. Там же находились туалетные принадлежности, электробритва. За их палатой был закреплен один выздоравливающий солдатик. Он и помогал раненым офицерам умываться, бриться и т. д. В этом отношении Александру повезло – розетка находилась около его кровати. Помощнику оставалось лишь воткнуть вилку.

Каждый день, наблюдая себя в маленьком зеркальце при бритье, видел изменения на лице – черты все более заострялись. Да, ранение никого не красит.

Однажды солдат-помощник застал его за написанием каракулей левой рукой. Взялся помочь с письмом. Невский обрадовался. Давно пора отослать домой хоть короткое послание. Сам тоже давно не получал вестей из дома.

Солдат с трудно произносимым именем и почти не произносимой фамилией – Ооржак Хунаштаароол (оказался тувинцем) – старательно взялся за написание. Попутно рассказал о своей жизни. До армии успел поработать охотником в заготконторе. В Афганистане прослужил более года на должности снайпера. На приклад своей винтовки нанес около десятка «зарубок» – столько положил духов. Награжден медалью «За отвагу». Получил ранение по глупости – слишком вяло перебегал дорогу во время обстрела, вот и прострелили ему правое бедро, но уже идет на поправку. Главное, что кость не была задета. А друзья по службе зовут его просто Олежек. Фамилию даже командир запомнить не может, тоже зовет Олегом.

Невский стал диктовать текст письма: «Здравствуйте, дорогие мои Наташа и Леночка! Опять по моей просьбе за меня пишет добрый человек – попросил выздоравливающего солдата. Я уже сообщал, что по неосторожности сломал пару пальцев на правой кисти, был наложен гипс. Сам еще не научился писать левой рукой, но начал осваивать эту премудрость, надеюсь, скоро сам напишу».

– Погодите-погодите, товарищ старший лейтенант! Я ведь не успеваю за вами. Я не очень хорошо по-русски пишу.

– Что успел написать?

– Только «Здравствуйте, дорогие мои…».

Он протянул листочек к глазам офицера. Было от чего прийти в ужас: только в слове «здравствуйте» парень сделал шесть ошибок (?!).

– Да-а-а, – протянул офицер. – Как же ты в школе учился? Вроде говорил, что в Туве живешь.

– У нас все так говорят. Республика маленькая. Мало кто знает, где она находится. Вот и говорим про самый большой город. А я жил в небольшом населенном пункте Сарыг-Сеп, это тоже, как и столица, на реке Малый Енисей, или, как у нас ее называют Ко-Хем. Ох, и красивые места! А учителей в школе не хватало. Многих предметов совсем не было. Вот и русский язык часто некому было вести.

– Дела-а-а, – снова протянул Невский. – Как же ты собрался мне помогать? Ну, ладно. Основную мысль надо написать, что я теперь лежу в Кабуле. Чтобы не волновались. А в Кабул, мол, перевели с такой пустяковой травмой, так как в Кандагаре все переполнено, да и специалисты здесь покрупнее. А мне, как хирургу, надо хорошо руку вылечить, правая ведь. Все понял?

Олежек кивнул головой и старательно продолжил писать. Он даже высовывал кончик языка от усердия. Минут через тридцать несколько предложений были написаны. Невский пробежал текст глазами, стараясь не замечать ужасное количество ошибок. Но смысл был передан правильно. Это главное.

– Теперь осталось конверт подписать. Но я боюсь, что ты с адресом напутаешь, уйдет в другой город. Шучу, конечно, но надо здесь очень правильно написать.

– А, давай, я подпишу. – С соседней кровати предложил сосед Невского. – Хоть одной ноги у меня нет, зато обе руки на месте. Конверт, действительно, надо точно и разборчиво подписывать. Меня зовут Николай.

Он приветливо кивнул. Солдатик с радостью передал ему конверт. Невский поблагодарил и продиктовал домашний адрес своей семьи.

Первое письмо из Кабула было в тот же вечер отправлено.

На следующее утро случилось радостное событие – Невского приехали навестить товарищи из Кандагарской Медроты, завалив его фруктами. Это были медсестры Пичугова Тоня и Москаленко Светлана (они приехали за покупками), а вместе с ними забежал и прапорщик Александр Тамару. Он сопровождал из Кандагара большую «партию» груза «двести»: как фельдшер Приемного отделения часто теперь исполнял эту скорбную миссию. Погибших передавал для дальнейшей переправки в Союз.

Девчата посидели недолго – торопились в магазины, обещали вечером еще зайти (слово сдержали). Саша просидел у постели раненого друга более часа. Он же привез и три письма от жены Невского. Радость была огромная!

Александр решил еще «поэксплуатировать» тезку – с его помощью заготовил впрок пару писем жене и маме, оставалось только поставить число, конверты тоже были надписаны.

Как ни оттягивали друзья момент расставания – он все же наступил. Каждый понимал, что их встреча может быть последней. Обещали переписываться и не забывать друг друга. (Их переписка продолжалась потом несколько лет.)

В последующие несколько дней Невский перенес одну за другой три операции, включая пересадку кожи. Все бы ничего, но теперь к имеющимся болевым ранам добавилась еще одна – на здоровом бедре. Огромный пласт кожи был пересажен на новое место. Теперь малейшая попытка повернуться вызывала сильные боли. Приходилось лежать не шелохнувшись.

А в сон «опрокидывался» после каждого «розового укола». Похоже, в госпитале никому не жалели такого сильного наркотика. Иногда в голове Невского даже всплывала тревожная мысль – как бы не стать наркоманом. Но сам же гнал прочь назойливую мысль. Все его соседи по палате также с удовольствием «одевали розовые очки». У них даже часто возникал своеобразный диалог:

– Мужики, я «поплыл», догоняйте, – говорил кто-нибудь, получив порцию лекарства.

– Не боись, сейчас тебя догоним, – отвечал другой, подставляя руку под укол сестрички.

Первые десять дней пролетели незаметно. За это время Невский успел вкратце познакомиться с историями жизней и ранений каждого в палате.

В краткие минуты «затишья», когда боль отступала под натиском лекарства, а сон еще не наступил, Сергей Сомиков рассказывал понемногу свою историю. Выяснилось, что родом он из Горького, один сын у матери, та вырастила его без отца. Поступил после школы в медицинский институт, потом, чтобы матери было легче, после четвертого курса перевелся на военно-медицинский факультет в этом же городе. Слушатели факультета получали денег гораздо больше студентов, их одевали в форму. Получая почти сотню ежемесячно, Сергей помогал своей матери деньгами.