Борис Голдовский - Летопись театра кукол в России XV–XVIII веков

Правительствующий Сенат изволил из вышеписанного довольно усмотреть что Зигмунд при пожалованной ему привилегии крепко набледен <���…> и Зигмунда злочинный донос порекание из того надо паче признать милостиво соблаговалено да будет что после Зигмунда отъезда ни единой комедии здесь не было и неиграно хотя некоторые от Зигмунда комедианты здесь оставшиеся старалися в здешняя мещанина доме феатр построить на что им от меня повеления не дано и они того произвести не смогли; следовательно ему Зигмунту как он ложно представлял нималой обиды неучинено; разве он на маляра втуне издержанные деньги считает ибо ему по достоинству от рижского магистрата запрещено было Ея Императорского Величества Государственный образ на дверь построенного им комедиантного дома выставливать как он то несколько дней чинить дерзнул что ему весьма и не принадлежало <���…> токмо Ея Императорского Величества публичные дома яко таможня почтовыя и коронныя аптеки и подобным тому Казенным дворам пристоит. И хотя такому комедианту вольно на свой феатр всякия высокого и низкого достоинства персоны представлять однако же он своей особой токмо есть балагур и кукольник которому Императорския и Королевския привилегии даны; <���летает> и из земли в землю волочется, а по всем земским правдам и обычностям в подлейшие люди причитается. […]

Меня явной ложью оклеветал и для того Правительствующего Сената покорнейше прошу всепокорно оного Зигмунда за ево смелость и предерзость которой и меня по моему Ея Императорским Величеством всемилостивейше пожалованному рангу и обнадеженному высокому защищению зело изобидел и обругал; па Вашего Императорского Величества высочайшим указам достойный штрафом наказать и мне тем справедливейшую милостивейше доставит в Ригу». [РГАДА, ф.248, д.5440, лл.272–274.]

Спустя двадцать лет в журнале Правительствующего Сената отмечено: «По доношению Лифляндской губернской канцелярии от 4 сентября 744 году о штрафовании приезжего туда комедианта Зигмунда за ругательство, причиненное им тамошнему регирунсърату фон Фитингофу, ПРИКАЗАЛИ: отдать в архив, ибо указанной фон Фитингоф умре, и какой Зигмунт где находится — неизвестно». [РГАДА, ф.248, д.5440, л.279.] См.: 1733, 1737, 1749.

С 5 января «на Большой Морской, недалеко от Синего моста, напротив большого деревянного кабака, в желтом каменном доме» идут представления Мартина Ниренбаха. В мае он показывает их «на реке Неве, в маленькой улице, на углу, в собственном доме господина Морзия, где висит вывеска». Представления даются «редкими статуями и хорошо обряженными большими итальянскими фигурами». В репертуаре: «Великий Могол, или Испытание любви принца Зелимора и принцессы Мирмины», «О великом короле Морокко из Вавилонии, или Битва рыцарей с драконом из-за прекрасной принцессы Астраэи», «О князе Эберикусе, или Дважды замужняя принцесса Сигизмунда и принц Густав Гардиус», «Царственная принцесса Аврора и неистовый Ораландес вместе с безумным графом Затербаном», «Азиатская Баназа, или Восходящее золотое солнце империи Пейо», «Десятилетняя осада Трои из-за прекрасной царицы Елены», «Сила великого Геркулеса, или О царе Адмете и царице Алкесте». [СПбВ. 8 янв. № 2. С. 15; 22 февр. № 15. С.120; Афиши. АРАН.СПб, ф.3, оп.1, д.94, лл.225–231.] См. 1743.

1 апреля в журнале Московской Полицмейстерской канцелярии записано: «По делу лейб гвардии семеновского полку салдата Александра Каменева о польской шубе бархатной на лисьем меху, жены ево Марьи Семеновой, с которою поймана камедианта Петра Якубовского мать Матрена Климонтова — велено: сыскав камедианта Петра Якубовского да канцелярии Экономического правления секретаря Ивана Шаврова — которые сысканы. И допросом Петр Якубовский показал: марта в первых чисел приехал к нему порутчик Александр Воейков для отдачи в обучение человека своего на скрыпице и в те поры приехала означенная Каменева жена с сенацким подьячим Иваном Копийным и, быв у него, не имея никакие ссоры з двора поехали как Воейков так и оная Каменева жена. А по отбытии их остался показанной Копийной с человеком Каменевой и ево, Якубовского, били и, не стерпя тех побои, он, Якубовский, кричал караул, чего ради он и взят в съезжий двор. А каким образом вышеписанная шуба найдена матерью ево и где, того не знает. Секретарь Шавров сказкою показал: что показанную шубу камедианта Якубовского мать к нему в дом принесла для продажи и объявила, что тою шубу нашла (которая на съезжей двор и явлена), а потом та шуба той вдове обратно из дома ево отдана. ПРИКАЗАЛИ: третьей команды съезжим двором справитца, показанной Якубовской с сенацким подканцеляристом Копийным были ль в приводе, каким образом и как свобождены, и по справке доложить». [РГАДА, ф.931, оп.3, д.390, л.1.*]

4 апреля в журнале появляется новая запись: По репорту от 5 команды, при котором присланы камедианта Осипа Якубовского жена ево, вдова Матрена Климантова, и при ней шуба бархатная, фиолетовая на лисьем чернобуром меху, опушена белым горностаем. А сказкою Семеновского полку солдат Александр Каменев показал: прошедшего марта, в первых чисел, жена ево Марья Семенова дочь по зову комедианта приехала на камедию, где прилучился напольных полков порутчик Александр Воейков и без всякого резону взял жену ево за руку и оная, вырвавшись, ис того дому ушла. А в те поры схвачена с нее показанная шуба, а кто снял, за торопостию не усмотрела. А потом с тою шубою поймал человек ево реченную вдову Матрену. А допросом оная вдова показала: жительство она имеет в Моисеевских богадельнях и ис тех богоделен ходила она на Поварскую улицу в дом сына своего Петра Якубовского. И как пришла на двор и на том дворе усмотрела у погреба, за кадкою, означенную шубу. И взяв тою шубу, з двора снесла Экономической канцелярии секретарю Ивану Шаврову у которого была недели з две, в чем и оной секретарь не запирался. А что оная шуба нигде не явлена — простотою ее и недознанием. ПРИКАЗАЛИ: объявленную женку Матрену Климонтову и сына ее Петра Якубовского для рассмотрения и учинения по указам и с подлинным одним делом отослать к прежнему о том следующемуся делу в судной приказ при промемории. А присланную в полицию объявленную шубу отдать реченному Каменеву с роспискою — впредь куды спросят с поставкою. [РГАДА, ф.931, оп.3, д.390, л.46. *] См.: 1737, 1746, 1750.

В Петербурге значится «комедиянтский дом в Морской, вольного комедиянта построенныя палаты, в 1745 году». [Историческое, географическое и топографическое описание Санктпетербурга от начала заведения его, с 1703 по 1751 год, сочиненное Г. Богдановым… СПб., 1779. С.137.]

3 февраля в Московскую полицию «прислана салдацкая жена Анна Иванова в крике караул». «В том-де доме камедианта Петра Якубовского жилец-де, а как зовут, не знает, бил ее смертно. Да и того же Якубовского дому взяты дому стольника Ильи Иванова сына Неронова служителя ево Матвея Иванова жена Афимья Семенова, салдацкая жена Марфа Иванова, дому вдовы Марфы Степановой дочери Зиновьевой служительница девка Алена Михайлова, салдацкая дочь девка Марья Александрова, драгунская жена Прасковья Васильева. А в полиции оные женки и девки показали: что-де они в доме того Якубовского были для смотрения кукольной игры. Из которых женок Анна Иванова показала, что жительство она имеет церкви Николая Чудотворца, что на курьей ножке, у дьячка Степана Федорова с неделю без найма и без записки, где надлежит. А показанной дьячек Федоров показал, что-де та женка ночевала у него только одну ночь без объявления, где надлежит. А Афимья Семенова показала, что-де ночевала две ночи в доме камедианта Петра Якубовского без найму и без записки, где надлежит. Только тот Якубовской не сыскан и в полицию не прислан. ПРИКАЗАЛИ: Анне Ивановой, учиня за приход в Москву без пашпорту наказание кошками, и чтоб она шла к мужу своему по прежнему, дать пашпорт. Афимью Семенову, взяв приводные деньги, свободить с роспискою. Марфу Иванову до возвращения мужа своего ис походу для определения на прядильной двор и получения за то на пропитание заработных денег отослать в мануфактур коллегию. Алену Михайлову, взяв приводные деньги, отдать в дом помещицы Зиновьевой с роспискою. Салдацкую дочь девку и драгунскую жену вдову Прасковью Васильеву для определения на прядильной двор отослать в мануфактур коллегию — да впредь в Москве праздно не шатались. А с дьяка Степана Федорова, по показанию женки Анны Ивановой, за житье у него недели, взяв, по силе 1732 году указу, штрафа за каждую ночь и день по тринадцати копеек по три чети — итого: девяносто шесть копеек и, по взысканию, свободить. А камедианта по тому ж, для положения штрафа, в полицию сыскать». [РГАДА, ф.931, оп.3, д.399, л.2.*] См.: 1737, 1745, 1750.