Елена Первушина - Мифы и правда о женщинах

Но может быть, все это – одни лишь отвлеченные рассуждения, не имеющие отношения к судьбам реальных мужчин и женщин? Ответ на этот вопрос пришел из-за океана.

Бетти Фридан была прирожденной журналисткой. Уже в старшей школе она начала писать в школьной газете, однако через некоторое время ей отказали в ведении колонки. Тогда Бетти вместе с шестью друзьями основали собственный журнал «Tide» («Прилив»), в котором описывались ценности семейной жизни в противовес жизни школьной.

Спустя пять лет после окончания колледжа, в 1942 г., она вышла замуж за Карла Фридана. Когда Бетти забеременела и подала заявление на декретный отпуск, редактор газеты предложил ей совсем уйти с работы, поскольку, по его мнению, быть одновременно полноценным журналистом и женой-матерью невозможно, а второе, безусловно, важнее первого. Бетти согласилась, но несмотря на то, что около десятка лет провела дома, посвятив большую часть времени семье, она продолжала публиковаться в журналах для женщин.

Когда дети (а их у Фриданов было трое) подросли и пошли в школу, у нее появилось больше времени на размышления. Тогда она поняла, что никто не ждет от мужчин, что они бросят работу, как только станут отцами; осознала, что многие ее подруги, считавшие домашнее хозяйство и воспитание детей призванием женщины, вовсе не были счастливы. Они пили горстями успокоительные, привыкали к спиртному, погружались в депрессию, кончали жизнь самоубийством. Или рожали одного ребенка за другим, лишь бы их руки не оставались пустыми, а головы – полными беспокойных мыслей. Но рано или поздно последний малыш вырастал и выходил в большую жизнь, а их матери оставались в растерянности. Жизнь прошла мимо, а они и не заметили.

И тогда Бетти села писать книгу, но не для того, чтобы призвать женщин к чему-либо, а для того, чтобы самой разобраться, что же происходит.

Она помнила, как в 1920-е гг. женщины с восторгом шли в университеты и колледжи, открывшие для них двери; как в 1940-е они вставали к станкам, чтобы заменить мужчин. Да, им было сложно растить детей и одновременно работать, часто даже без поддержки мужа, но они понимали, что это трудности, с которыми сталкивается взрослый человек, и принимали их как взрослые люди. Теперь же она видела перед собой женщин, которые могли только плакать, как маленькие дети.

«Что же это была за проблема, у которой нет названия? Какие слова произносили женщины, пытаясь выразить ее? Иногда женщина могла сказать: “Я чувствую какую-то пустоту… чего-то не хватает”. Или: “У меня такое ощущение, будто меня нет“. Порой, чтобы заглушить это, они прибегали к транквилизаторам. Иногда им казалось, что что-то у них не так с мужем или с детьми, что надо сменить интерьер в доме или переехать в другое место, завести роман или еще одного ребенка. Иногда женщина обращалась к врачу, причем толком не могла описать симптомы: “Чувство усталости… Я так злюсь на детей, что это пугает меня… Хочется плакать без всякой причины” (один врач из Кливленда назвал это “синдромом домохозяйки”)… Иногда женщина говорила мне, что ощущение бывает настолько сильным, что она выбегает из дому и просто ходит по улицам. Или сидит дома и плачет. А бывает, что дети рассказывают ей что-то смешное, а она не смеется, потому что не слышит. Я говорила с женщинами, которые годами посещали психоаналитика, пытаясь “приспособиться к роли женщины”, убрав преграду на пути к “исполнению своего предназначения жены и матери”. Но отчаяние в их голосе и взгляд были такими же, как и у других, уверенных, что у них нет проблем, хотя они тоже ощущали какое-то странное чувство отчаяния. Мать четырех детей, бросившая колледж в девятнадцать лет, чтобы выйти замуж, рассказывала мне: “Я старалась делать все, что положено женщине – у меня были различные хобби, я занималась садом, маринованием, консервированием, общалась с соседями, участвовала в различных комитетах, организовывала встречи за чаем в Ассоциации родителей и учителей. Я все это умею, и мне это нравится, но это не дает возможности подумать и почувствовать, кто ты. Я никогда не стремилась к карьере. Все, чего я хотела, выйти замуж и иметь четверых детей. Я люблю детей, Боба и свой дом. У меня нет проблем, но я в отчаянии. Я начинаю чувствовать собственную безликость. Я – подавальщица еды, одевальщица штанов, убирательница постелей, одним словом, та, кого зовут, когда что-нибудь нужно. Но кто я на самом деле?»{ Здесь и далее цит. по: Фридан Б. Загадка женственности. М.: Прогресс, 1994.}

И тогда Бетти спросила себя: почему же она сама хоть и переживала тревогу и неудовлетворенность, но не такую всесокрушающую? Почему некоторые женщины вовсе не испытывали симптомов депрессии? И она нашла поразительный ответ: у них у всех была работа. Пусть на неполный день, пусть по гибкому графику, но они работали. И это давало им именно то «ощущение себя», которого были лишены домохозяйки.

«У них, конечно, было много серьезных проблем – они скрывали беременность, искали нянь и домработниц, вынуждены были терять хорошую работу, когда их мужей переводили на новое место. Они должны были терпеливо сносить враждебное отношение со стороны других женщин и возмущение своих мужей. И еще находясь под влиянием загадки женственности, многие чувствовали ложный комплекс вины. От этих женщин требовалась, и до сих пор требуется, необычайная целеустремленность, чтобы неуклонно следовать своей жизненной программе, в то время как общество ждет от них совсем другого. Однако в отличие от запутавшихся домохозяек, чьи проблемы увеличиваются год от года, эти женщины решили свои проблемы и начали движение вперед. Они выдержали массовые упреки и увещевания, но не изменили своим, причиняющим много неприятностей убеждениям ради конформистского покоя. Они не ушли в свою скорлупу, а смело приняли вызов от окружающей их действительности. И теперь они знают, кто они и зачем живут. Они понимали, может быть, интуитивно, что сегодня это единственный способ для мужчин и для женщин не отстать от стремительно бегущего времени и сохранить свою индивидуальность в этом огромном мире».

Казалось бы, вывод парадоксален. Множество людей предпочли бы не работать, если бы о них кто-то заботился. Многие согласились бы на рутинный домашний труд, который уже был не таким тяжелым, как в XVIII или XIX вв., чтобы избежать конкуренции, а если еще в качестве бонуса их будут называть «хранительницами домашнего очага» и произносить с трибуны, что «всеми своими успехами я обязан своей дорогой жене и матери», то это и вовсе будет замечательно. Женщины с низким достатком, вынужденные заниматься не слишком увлекательным и высокооплачиваемым трудом, наверное, с удовольствием поменялись бы местами с домохозяйками среднего класса, которых описывает Фридан. Но в том-то и дело, что женщины не отвернулись от книги Бетти Фридан и не назвали ее пренебрежительно «чудачкой». Наоборот, они вступали в учрежденную Фридан и ее подругами Национальную Организацию Женщин, которая в 1966 г., к пятидесятилетию принятия поправки к Конституции об избирательном праве женщин, провозгласила национальную забастовку «За Равенство» и провела марш в Нью-Йорке. В марше приняли участие более 50 тысяч женщин. Движение за равенство получило невероятное по своим масштабам распространение среди населения. Феминистки боролись за равенство при приеме на рабочие места, за специальные программы, которые помогли бы женщинам-матерям восстановить свое образование и выйти на работу, за разрешение женщинам служить в армии, поскольку для молодежи из глубинки это было шансом получить доступ к качественному образованию.