Александр Андреев - Степан Бандера в поисках Богдана Великого

С 1920 года Варшава начала направлять на плотно заселенные Галичину и Волынь большое количество польских колонистов, отставных военных, передав им миллион гектаров лучших земель и обеспечив щедрыми многолетними субсидиями. На чиновничьих должностных вакансиях в банках, учреждениях, на почте, на транспорте, преобладали поляки. На украинские земли покатился осознанный вал польских землевладельцев, мелких и крупных чиновников, полицейских, подготавливая будущую Волынскую резню 1943 года. Для успокоения в очередной раз оскорбленного украинского населения польские колонисты стали создавать вооруженные банды во главе с известным «Крокусом», которые ночами терроризировали местных селян.

За неполные двадцать лет польского владычества на Западной Украине в ее города были переселены сто тысяч, а в села – двести тысяч поляков. На Волыни, где более восьмидесяти процентов населения составляли украинцы, количество поляков искусственно выросло с семи до пятнадцати процентов, а из двух тысяч начальных украинских школ родной язык был оставлен только в восьми. В Восточной Галичине из двух тысяч четырехсот украинских школ в 1912 году через двадцать пять лет осталось триста пятьдесят. Количество украинских гимназий, после окончания которых можно было получать высшее образование, можно было пересчитать по пальцам рук. Одна польская гимназия полагалась на шестнадцать тысяч поляков, одна украинская – на двести тридцать тысяч украинцев. Из четырех тысяч православных храмов на Волыни к 1939 году уцелели только пятьдесят. Вооруженные банды польских колонистов под прикрытием польской полиции просто сжигали православные церкви и принуждали местное население переходить в католичество, а улыбающиеся власти запретили проводить церковные службы на украинском языке, а только на польском. С 1921 по 1939 год почти полмиллиона западных украинцев из шести, в основном селяне, эмигрировали в США и Канаду.

Созданные в 1925 году официальные партии – Либеральный Украинский Национально-Демократический союз, социалистический Селянско-Рабочий союз, Украинский Женский союз – боролись, как могли, за никакие права своего народа. Большое влияние в Крае, как часто стали называть польскую Западную Украину, получило Украинское национально-демократическое объединение, УНДО, собиравшее на выборах в сейм до шестисот тысяч голосов.

Активное сопротивление ополячиванию украинцев с 1920 года возглавила Украинская Военная Организация тридцатилетнего полковника, командира Корпуса сечевых стрельцов Евгения Коновальца. Среди многих украинских патриотов получили распространение идеи сорокалетнего Дмитрия Донцова, утверждавшего, что на Украине многопартийная система не работает и стране нужна одна партия и один вождь.

Под брутальным польским давлением нарождавшийся украинский национализм с ходу стал резким и жестким. Украинская Военная Организация и созданный в 1926 году Союз украинской националистической молодежи в своей борьбе с оккупантами стали использовать саботаж, поджоги поместий колонистов, налеты на банки и почты, политические убийства и террор, благо за примерами далеко ходить было не надо.

В 1926 году Дмитрий Донцов сформулировал идеи агрессивного национализма, противопоставив пацифизм экспансии, и его статьи запоем читала галичанская и волынская молодежь: «Вместо скептицизма и отсутствия веры – фанатическая вера в собственную правду, исключительность и твердость. Интересы нации выше всего».

Польские шовинистические власти активно возбуждали ненависть спокойных от природы украинцев, помогая появлению у них национального самосознания. Довольная полиция и нервные войска усмиряли возбужденные несправедливостью и жесткостью села Галичины и Волыни, спокойно расстреливали городские демонстрации, в ужасных тюрьмах и концентрационных лагерях нелюди-тюремщики с удовольствием издевались над арестованными за что и ни за что, в стране быстро нарастала социально-политическая напряженность, активно переходившая во враждебность и ненависть, а польские гоноровые власти, как и триста лет назад, не хотели понимать, что «презрение правящих рождает ненависть угнетаемых».

Польше не удалась колонизация Западной Украины. Она и не собиралась умно привлекать на свою сторону «восточные крессы» и действовала только тупой силой. Национализм «второсортных граждан» демократической Польской Республики стал искать союзников на западе. Польская шовинистически брутальная колонизаторская политика порождала националистические извращения и взаимную ненависть живущих в ней народов, и для гор грядущих трупов не имело никакого значения, что власть Второй Речи Посполитой заплатила за это своим традиционным позором. Дело для шляхетной Варшавы привычное, потому что ей было все равно даже тогда, когда вдруг громыхало возбужденное несправедливостью общественное мнение: «Если у самодовольной власти плохие мозги, что совсем не новость в истории человечества, то их нельзя хорошо вставить, а можно только выбить». По готовым взорваться от заслуженного негодования «восточным красам» 1929 года ахнули «Десять заветов украинского националиста»: «Ты достигнешь создания Украинской Державы или умрешь за нее в борьбе. К врагам своей нации относись безжалостно и с ненавистью». Уже была создана Организация Украинских Националистов и вступивший в нее двадцатилетний угриновец Степан Бандера совсем скоро вогнал ее прямо в лоб гоноровой Варшаве, чуть не обвалив государственный бюджет Польши и опозорив ее в глазах мирового общественного мнения.

С 1918 года Андрей Михайлович Бандера создавал органы власти ЗУНР в Калишском повете, был членом сейма в Станиславе, формировал отряды бойцов для Украинской Галицийской Армии и сам ушел служить в нее капелланом. Жена «революционера в рясе» Мирослава Владимировна с малыми детьми после атаки Галичины польской армией Галлера, снабженной Антантой для борьбы с большевиками, на несколько месяцев переехала от войны в не очень далекие от Угринова, но сравнительно безопасные Ягольницы у Черткова, к дяде по матери. В сентябре 1919 года семья Бандер вернулась в родной дом.

Осенью 1919 года десятилетний Степан Бандера был отправлен к деду Михаилу в Стрый за восемьдесят километров от Угринова, где опять заработала одна из оставшихся украинских классических гимназий в Галичине. Он сдал сложные вступительные экзамены и стал гимназистом. Степан жил у деда, а в праздничные дни и каникулы всегда уезжал домой, куда летом 1920 года вернулся его отец. Польские власти искали и преследовали украинских патриотов, грабили их имущество и не стеснялись при желании исполнителей расстреливать их на месте без суда, но униатского священника, которого знали и в приходе и в повете, не тронули, а только установили за ним полицейский надзор.