Александр Андреев - Богдан Хмельницкий в поисках Переяславской Рады

– Стыдно посылать большое войско против шайки отверженных и подлых хлопов. Чем меньше будет наш отряд, который истребит эту сволочь, тем больше славы.

Теплым апрельским днем из Черкасс вышли десять тысяч воинов под началом двадцатишестилетнего, не нюхавшего, впрочем, как и его отец, пороха, Стефана Потоцкого. Правым берегом Днепра двигались четыре тысячи жолнеров с пушками и две тысячи реестровых казаков главного комиссара Яцека Шемберга. Еще две тысячи реестровиков под командой верных Потоцкому войсковых есаулов Ивана Барабаша и Ильяша Караимовича вместе с двумя тысячами польских наемников поплыли по Днепру. Обе войсковые группы должны были обойти разбойников Хмельницкого с двух сторон, встретиться у Кодака с тысячным гарнизоном и отрезать бунтовщикам пути отхода на Запорожье.

Потоцкий лично провожал на смерть своего Стефана, и шесть тысяч поляков ревели ему vivat.

– Пройдите степи и леса, разорите Сечь, дотла уничтожьте презренное общество и приведите зачинщиков на казнь. Иди, сын, и пусть твоя слава войдет в историю!

Хмельницкий тут же узнал, что половина армии Потоцкого, в которой было четыре тысячи реестровых казаков, двумя группами вышла из Черкасс, чтобы у Чигирина отсечь его от Запорожской Сечи и взять в клещи. Казацкий гетман решил опередить поляков, атаковать и разбить Стефана Потоцкого по частям и затем ударить по Потоцкому-отцу и Калиновскому. Теплым апрельским днем в Запорожской Сечи разом ударили три пушки, созывая казаков на майдан.

От огромного количества вооруженных казаков майдан чуть не треснул, но раду успели перенести на правый берег Днепра в привольную степь. Густыми рядами стояли сосредоточенные казаки и над их грозным четырехугольником, покрытым морем шапок с выпущенными алыми верхами, лесом торчали мушкеты и пики, а позади грудились целые табуны оседланных коней. Было тихо и только шелестел говор многотысячного войска, разрезаемый отрывистыми распоряжениями полковников.

В центре, у небольшой группы старшин в разноцветных кунтушах, тихо колыхалось славное малиновое казацкое знамя, украшенное золотой бахромой и кистями, стояли еще хоругви и позолоченные бунчуки, прапоры и значки с конскими гривами под позолоченными яблоками.

Одетый уже по-походному Богдан был внешне спокоен. Все было решено и обговорено, и кошевой атаман Запорожской Сечи почти буднично объявил всему геройскому товариществу, что «наш гетман Богдан Хмельницкий решился на военное дело против поляков за их безмерные обиды и тяжести» и сообщил о поддержке похода крымской ордой. Богдан поднял изукрашенную бирюзой гетманскую булаву, и вокруг мгновенно ударила тишина.

– Нет в Речи Посполитой другого права, кроме права железа и огня. Мы искали у судов защиты – суды смеялись над нами. То, что не отдают нам по праву – мы возьмем силой! Переполнилась чаша терпения и уже льется из нее горе через край. Небо разорвалось и должны мы отомстить ляхам за все: за себя за народ, за веру. Судьба Польши должна свершиться!

Заколыхалась и взревела вся степь:

– Слава и честь гетману Богдану! Слава!

Вскипел воздух вокруг и понеслось эхо от днепровских берегов до всех гаев и лугов украинских. Загрохотали котлы-барабаны, ударили залпы орудий с валов Запорожской Сечи и восставшее войско вырушило в смертельный поход за свободу родины. Передние конные лавы разлетелись по обе стороны крыльями, а в центре грозно зашагали пешие полки, в огромном казацком четырехугольнике из окованных железом возов, которые легко могли вобрать в себя всю шедшую рядами пехоту. Шумело впереди родное малиновое знамя и передавали друг другу завзятые хлопцы слова своего героя Богдана: «Идет на нас, паны-братья, враг двумя отрядами, землей и водой. Приказываю вам не скупиться на горячие приветы давно жданным гостям!»

Через три дня после выхода десятитысячного войска Стефана Потоцкого из Черкасс, пять тысяч казаков и четыре тысячи татар двигались им навстречу и на перехват левым берегом Базавлука, по правому берегу Днепра и его притоку Ингульцу. Хмельницкий с войском шел тихо и мягко на невесомых кошачьих лапах. За семь дней надо было пройти сто пятьдесят километров и встретить поляков и своих реестровиков в районе, где вскоре появятся новые местечки Веселые Терны и Пятихатки. Богдан всегда будет навязывать врагу свои сражения там, где он их не ждет и всегда между противниками будет водная преграда. Даже через века ангажированные злобой и отсутствием профессионализма польские историки будут, как всегда гонорово, писать, что казак Хмель всегда прятал свои полки за реками, ибо не выдерживали они прямого удара железных хоругвей Речи Посполитой. Какая чепуха! Мастер боя Хмельницкий всегда выигрывал битвы не только ударами в лоб, традиционно сопровождаемыми огромными потерями, а гениальным маневром и перевесом сил на направлении главного удара, сопровождаемыми великолепной артиллерийской поддержкой и героизмом его славных рыцарей. Казаки, лучшая пехота Европы, поднимали на свои огромные пики крылатых шляхетных гусар вместе с конями и гибли сами под ударами их страшных метровых палашей. Для гения Богдана каждая украинская жизнь была на вес золота и гибель любого из его хлопцев-героев отрывала у него кусок пылавшего любовью к людям и родине сердца. Он учил своих рыцарей-полковников побеждать не числом, а умением и его битвы, особенно сражение под Батогом, будут изучать и Суворов и Наполеон, и все военные училища и академии Европы. Шел Богдан Хмельницкий навстречу Стефану Потоцкому, и уже где-то вдалеке небольшая украинская река катила и катила вперед и вперед свои замутненные глиной Желтые Воды.

Гудела земля под копытами тысяч и тысяч копыт коней восставшего на возмездие казацкого войска и говорила своему герою: «Иди вперед, Богом данный, твердо и смело, ибо если остановиться на половине дороги, то скатишься вниз. Иди, и поднимутся все вслед за тобой. И горе тебе, тому, перед кем города будут открывать свои ворота, если вдруг в появившейся гордыне своей ты забудешь народ и веру, если только для себя соблазнишь ты на смерть хоть единого из малых сих. Дерзай, Богдан, и легионы ринутся в битву вместе с тобой!»

Богдан Хмельницкий, стратег и мастер политической интриги, совершенно не собирался повторять традиционные ошибки казацких восстаний и в очередной раз наступать на грабли Речи Посполитой, успевавшей подавить бунты до народного вмешательства в мятежи. Гетман прекрасно понимал, что шляхетскую победу нужно искать только в атаке, в которой должны участвовать не только малочисленное перед огромной Польской Короной казацкое товарищество, но и посполитые, собранные со всех украинских земель. Именно этот страшный по силе двойной удар может свалить колоссального, хоть и насквозь глиняного польского колосса, но даже это будет только началом независимости Украины. Магнаты, нобили, королята будут набирать наемников в Европе до последнего и бросать в горнило народной войны. Появляющейся Украинской державе нужны внешние государственные союзники и привлечение к первой атаке на шляхту Крымского ханства положит основание договорам с соседними странами, которых Хмельницкий добьется несмотря ни на что!