Ксения Лученко - Матушки: Жены священников о жизни и о себе

– Нет разницы. Они росли в одинаковых условиях, только выросли разными.

– Когда ваши дети выросли, стали жить своей жизнью, какие для них появились новые реальности? Как они свой досуг строили и сейчас строят?

– Вы знаете, они не умеют досуг строить, его просто нет. Когда было немного досуга – они были поменьше, – это чтение. Чтение и рисование, причем рисование с озвучиванием, с игровыми моментами, написание романов, у меня до сих пор Андрюшин роман где-то лежит, написанный печатными буквами, где «Р» в другую сторону, «Я» в другую сторону. Роман «Краснокожий», где главные герои – он и Маша. Ни цирк, ни кукольный театр, ни даже драматический, не произвели на них в детстве того впечатления, когда хочется пойти еще раз. В Русском музее 4-летняя Маша и 9-летний Андрюша больше всего любили те залы, где были картины на религиозные сюжеты. Например, картина К.Д. Флавицкого «Христианские мученики в Колизее». Дома потом они воспроизводили увиденное – в игре и рисовании. Очень любили Эрмитаж и проводили там много времени, несмотря на то что, когда Андрюше было 3 года и мы пришли в Рыцарский зал, предвкушая увидеть радость на лице ребенка, он заплакал от страха и убежал. Любили оперу и Михайловский театр. Самое любимое: «Пиковая дама» П.И. Чайковского, потом – оперы Верди. Много слушали музыки дома. Потому что когда-то мы собирали с отцом Георгием пластинки, классическую музыку, и было что слушать. А когда мы пошли в оперу, я получила такое наслаждение от 8-летнего ребенка, который эту оперу слушает, что, когда прошло столько лет и двадцать раз на нее потом ходили, первое посещение запомнилось на всю жизнь. Много в жизни нам помогла Академия, у ребенка с малого возраста сформировался навык к серьезной музыке, отсутствие привычки к слушанию всякой ерунды, отсюда нет тяги к ней. Почему он и оказался готов в третьем классе, когда мы пошли на «Пиковою даму». Когда как мы сели, – увертюра и Герман проходит вдоль решетки Летнего сада, он как замер у меня на руках и до половины двенадцатого – опера длинная, так и просидел как пришитый, мы даже в антракте не вставали. Ушли последними из зала. Такое было сильное впечатление, это был момент абсолютного счастья. Такое совпадение всего.

– А Маша такая же отзывчивая к художественным реалиям?

– Да. Но Машу сильно испортила музыкальная школа, и к тому же ее восприятие не так зациклено на нас – она живет в несколько ином мире. Андрюша этого долгое время не замечал, весь мир составляли – мама, папа и Академия. Когда Маша попала в Медицинский лицей, там ведь дети из другой социальной среды: и дети хорошие, и родители очень хорошие, но они живут иначе, и на Машу, видимо, это произвело сильное впечатление – люди живут по-разному, не только как мама с папой или ближайшие друзья. Есть очень интересные родители, например, у девочки родители – героические врачи, и понадобились усилия, чтобы сопрячь одно с другим. К моему стыду, моего участия здесь не понадобилось. Она справилась сама. Была опасность, что она противопоставит домашнее тому, что вокруг, – я не знаю, как ей удалось этого избежать.

– Вы считаете, это ваша ошибка, что так получилось, или вы правильно поступали?

– Я не знаю. Не знаю, как это оценить, ошибка – то, что я никак не вмешивалась, с другой стороны, раз я не умею правильно вмешаться, с моей точки зрения, лучше никак не вмешиваться. Тогда еще хуже сделаешь.

– А может быть такая ситуация, что вам не нравятся друзья ваших детей?

– Я себя сдерживаю, меня пугают и пугали, но я себе говорю: «стоп», и все. Я не вмешиваюсь.

– Никогда?

– Никогда, ни разу.

– Никогда не жалели?

– Нет.

– Вы довольны тем, какими выросли ваши дети? Вы представляли, что они именно такими станут в будущем?

– Я их никак не представляла, мне не свойственно представлять конечный результат. Я не знаю, что будет, потому что, если я буду знать конечный результат, я обязательно ошибусь, буду давить, выстраивать и подгонять под конечный результат. Раз я его не жду и не вижу, значит, я буду более чуткая, более внимательная. Не жду результата, в глубине души я, наверное, пессимист, если что-то хорошее будет – это дар Божий, – двумя руками креститься и Бога благодарить. Я вижу столько примеров, когда прекрасные люди, энергичные, с большой отдачей и – с детьми не получается, и бывает наоборот, когда совсем ничего – и прекрасные дети. Мне близка фраза В. Набокова из книги «Другие берега»: «Любить всей душой, а в остальном доверяться судьбе», я бы выразила чуть-чуть иначе: любить всей душой, а в остальном доверяться Богу. Я не знаю, люблю ли я кого-нибудь вообще, но ведь любовь по апостолу Павлу, – это действие, долготерпение и масса еще другого. Я могу задекларировать все что угодно, но я не знаю, насколько я это подтверждаю жизнью. Это только будущее покажет, а я его могу и не узнать. Не люблю я эти слова: «Я люблю своих детей», – я же знаю, наверняка я для них чего-то не сделала, не хватило талантов, энергии.

– Вы выбирали школу для своих детей? Было желание отдать в православную школу?

– Школе я всегда не доверяла как системе, которая обречена нивелировать индивидуальность. У меня была к ней простая просьба: не трогать моего ребенка, не воспитывать и развивать его, а только учить… Андрюше и выбирать не приходилось, мы жили около 206 школы, значит, мы в нее пойдем – это был 1989 год, еще не было свободы выбора. Потом так складывалась его школьная жизнь, что он четыре школы поменял, и самая хорошая была последняя – классы при институте Богословия и философии, это школа, где он учился, она ему очень много дала. Могу только с глубокой благодарностью вспомнить директора этой школы С. И. Левина, учителей Ю. А. Соколова, Т. Н. Щипкову, М. К. Иванова и др. Православная школа также встретилась на Андрюшином пути. Но, к сожалению, по сути она оказалась очень посредственной школой, где все находилось в той стадии, когда декларируются и бездумно насаждаются внешние приметы православного быта без проникновения в смысл православного бытия.

А Маша пошла в другую школу, мы переехали, здесь выбор небольшой, но мы остановились на женской гимназии 628, надо сказать, там была прекрасная начальная школа. Коллектив хороший работал творчески, такое хорошее было отношение к делу, к детям, она, конечно, оттуда выпадала все равно. Вот она идет из школы: «Мамочка, почему у меня нет никакого друга?» Как мне ей объяснить, что такая ты есть, ты выпадаешь?! Она привыкла: если сказали – надо делать, если надо делать – делать хорошо, к ней очень хорошо относились учителя, она была обучаема, хотела учиться. Но она терялась, когда оказывалась в коллективе на перемене или когда их гулять выводили. Она настроена играть, а там другой мир, ни хороший, ни плохой – другой.