Нина Зверева - Прямой эфир: В кадре и за кадром

НИНА ЗВЕРЕВА 88

Пришел день прямого эфира в программе «Моло-

дежная волна» или «Комсомольский меридиан» (сей-

час уже не помню, тогда все названия были похожи).

Я решила выглядеть лучшим образом, поэтому отпра-

вилась к маме за одеждой. Это называлось «сводить

кофточку в эфир», но в тот раз я решила «сводить

в эфир» новый мамин брючный костюм с отделкой

из искусственного меха «под леопарда». Мама толь-

ко что привезла этот дорогущий костюм из Ялты, где

купила его на базаре у моряков дальнего плавания.

Костюм мне был великоват, мы закололи его в нуж-

ных местах булавочками, я сделала пафосную при-

ческу с начесом и стала с нетерпением ждать свою

героиню.

Я не почувствовала сигнала беды даже тогда, когда

скромная Катя с волосами, завязанными милым хво-

стиком, одетая в черное скромное платьице с жабо, перепуганная насмерть, вошла в студию. Я ринулась

к ней навстречу, что-то говорила, показывала, а за-

тем усадила ее рядышком на стул. Начался прямой

эфир, и я задала свой первый вопрос. Наверное, я спросила: почему она выбрала именно эту профес-

сию, или что-то в этом роде. Катя отвечала неохотно

и очень кратко. Время тянулось мучительно, и тогда

я предложила вместе посмотреть пленку с записью

ее занятий с детьми. Но монитор стоял далеко, звука

в студию нам не дали, и ожидаемого эффекта не слу-

чилось. Наоборот, Катя нервно смотрела на часы и ту-

шевалась все больше и больше.

И тогда я решила взять инициативу в свои руки.

Повернувшись к своей любимой камере, я в жан-

ре монолога радостно рассказала все, что знала

ПРЯМОЙ ЭФИР 89

и что могла предполагать. Я даже не смотрела в сто-

рону своей героини, упиваясь сочными красками

рассказа и вниманием любимой камеры.

Закончилось эфирное время, я привычно оберну-

лась в сторону режиссерского пульта, откуда в студию

вбежал взволнованный Владимир Сергеевич Близне-

цов. Я замерла в ожидании комплиментов. Однако

он как-то пробежал мимо меня, как будто меня вовсе

не было, обнял Катю, стал шептать ей какие-то ласко-

вые слова, проводил ее до двери в студию, и только

потом, совершенно разъяренный, обернулся на меня.

Боже, какие слова он мне говорил! Не прозвучало

только финала: «Вон из этой студии. Вон навсегда!»

Но все остальное он мне сказал. Вернее, прокричал.

Он кричал, что надо уметь слушать человека и дер-

жать паузу, надо уметь раскрывать героя, а не подав-

лять его, и так далее и тому подобное. В общем, это

была большая неудача моей начинающейся творче-

ской карьеры.

Прошло много лет, пока я научилась получать удо-

вольствие от этого уникального процесса — погру-

жения в другого человека. Тем не менее неудач тоже

было много и я не застрахована от них до сих пор.

Надо понимать, что неудача — это просто нормаль-

но, хотя надо постараться сделать все возможное

и невозможное для того, чтобы избежать неудачи.

Надо готовиться. Думать, предполагать различные

варианты развития событий. И тем не менее нельзя

подготовиться ко всему.

Помню, как переживала я в тот день, когда Егор

Гайдар в качестве премьер-министра России приле-

тел в наш город и неожиданно сам подошел ко мне.

НИНА ЗВЕРЕВА 90

А я этого никак не ожидала. Я работала собственным

корреспондентом программы «Вести», у нас со Слад-

ковым иногда в день выходило по два-три сюжета, и, видимо, он интуитивно среагировал на узнавае-

мость. Но у меня в тот момент не было подготовлено

ни одного вопроса! А он подошел, улыбается, стоит

рядом. Просто кошмар какой-то!

Я спросила первое, что пришло в голову, за что мне

до сих пор стыдно. В аэропорту Нижнего Новгоро-

да через три секунды после приземления самолета

я спросила у Гайдара:

— Какие у вас впечатления от Нижнего Новго-

рода?

Он озадаченно посмотрел на меня и сказал: — Дайте время, я еще ничего не видел.

Потом повернулся ко мне спиной, что было впол-

не логично.

Подобная история случилась со мной во второй

раз во время приезда Вагита Алекперова, который

открывал первую автозаправочную станцию «Лукой-

ла» в Нижнем. Меня предупредили в «Вестях», что ни-

какого интервью брать не надо, потому что иначе

это будет коммерческий сюжет. Но Алекперов сам

подошел ко мне в ожидании вопросов. И я спроси-

ла: «Почему вы построили новую заправку именно

в Нижнем?»

Он мне даже отвечать не стал, потому что от-

вет был очевиден. И это для меня было ужасно, так

как шел он ко мне с симпатией и с улыбкой. И даже

назвал меня по имени.

Помню, как я волновалась во время интервью

с Арафатом. Но тогда получилось. Уже на первой ми-

ПРЯМОЙ ЭФИР 91

нуте стало понятно, что получится, потому что я риск-

нула говорить исключительно о том, что я знала, и о том, что мне было интересно.

Есть такой парадокс: когда получается интервью, все потом говорят, что журналисту повезло с геро-

ем. Когда интервью не получается, говорят, что ге-

рою не повезло с журналистом. То есть получается, что журналист никогда не бывает автором этой по-

беды. Только автором поражения.

Я думаю, что существуют герои, которые всегда

будут интересны, даже если рядом беспомощный

журналист. Бывают даже случаи, когда самый бес-

помощный вопрос получается эффектным, если тот, кто отвечает, имеет быстрый ум, реакцию и харизму.

Мало кто из обычных людей может ответить на во-

прос «Что такое счастье?» в ситуации цейтнота и на-

правленной на тебя камеры. Но думаю, что академик

Лихачев, актер Табаков, сатирик Жванецкий, журна-

лист Парфенов, писатель Солженицын и еще много-

много ярких и свободных людей смогли бы ответить

на этот вопрос неформально.

Неудачные интервью преследовали меня долги-

ми бессонными ночами, и я придумывала сотню дру-

гих вариантов возможных своих вопросов и ответов

на них. Но, как говорится, поезд ушел, и в эфире было

то, что было.

Кто не падает, тот не поднимается. Неудачи

дают возможность сделать выводы и крепче встать

на ноги. И еще они хорошо отрезвляют и защищают

от головокружения собственной значимости.

Без

ретуши

Эта история — одновременно радость и печаль моей

биографии. Невероятная удача и большое пережива-

ние. Потому что все прекрасно начиналось и очень

неудачно закончилось.

Это было в самом начале 90-х, когда мы только ос-

ваивали науку гласности. Голова кружилась от того, что можно в прямом эфире задавать любые вопросы

и получать ответы.

В ту пору выделилось много ярких журналистов-

газетчиков, таких как Людмила Телень, Сергей Пар-