Нина Зверева - Прямой эфир: В кадре и за кадром

чество.

— (в жутком гневе) Пятьсот тысяч? За меня, ко-

ролеву Англии?

— Вот Вы уже и торгуетесь… (Занавес.)

Тетя Зина рассказала мне про Сахарова еще за-

долго до его ссылки в Нижний Новгород, и это стало

нашей общей тайной, так как мой папа не одобрял

ученых, которые идут в политику.

Тетя Зина придирчиво относилась к моим первым

опытам на телевидении и делала именно те замеча-

ния, которые заставляли меня сомневаться в себе

и больше готовиться.

— Почему ты думаешь, что именно ты имеешь

право общаться с людьми, а не кто-то другой? —спрашивала она меня, и в глазах плясали веселые

чертики.

НИНА ЗВЕРЕВА 34

А я сердилась, дулась, пыталась доказать свою

состоятельность. Но уже при следующем выходе

в эфир сама себя спрашивала: «А почему это делаю я, а не кто-то другой, более умный, более талантливый?»

Я старалась всех своих новых друзей привести

в дом к тете Зине.

На ее кухне сидели Явлинский, Немцов, Любимов

и многие другие. Ей мог позвонить Сагалаев и спро-

сить:

— Тетя Зина, что вы думаете по такому-то поводу?

Сразу после разговора она звонила мне, хохотала

в трубку и очень гордилась, что он помнит телефон

и называет ее точно так, как называли все мои дру-

зья: «тетя Зина».

Вместе с тетей Шурой они были на моей свадь-

бе. Подарили нам с Вовой чудесные белые чаш-

ки, как символ будущего процветания. Я помню, как сильно переживала, когда разбилась последняя

«тети-Зинина» чашка, и почти не удивилась, когда

в наследство от нее по завещанию получила прекрас-

ный кузнецовский сервиз, который не имеет цены.

Много лет я приходила в этот московский дом с па-

кетом вкусной еды и обязательным букетом цветов.

Мы с первой секунды начинали суматошно и радост-

но готовить застолье и с криком «У-у-у, как вкусно!»

поглощали все что угодно. И это было действительно

вкусно, хотя те же самые продукты в другом месте

и в другой компании показались бы вполне обыч-

ными.

Не только я, но и мои дети, а затем члены моей

команды частенько ночевали в этой двухкомнатной

квартире на улице Новоалексеевской на раскладуш-

ПРЯМОЙ ЭФИР 35

ках и матрасах, иногда просыпаясь ночью от болез-

ненного кашля Риты Александровны.

Я помню, как тетя Зина водила нас с моим юным

женихом Володей в настоящий ресторан. Она заста-

вила нас выбирать любую еду, закрыв ладошкой цену

в правом ряду. Я помню тот счет за обед. Он стоил

13 рублей. И помню наше с Вовой смущение, так

как это было в ту пору очень дорого.

Кем она была для меня? Другом? Нет, потому

что общение было не на равных. Наставником, учи-

телем? Тоже нет. Потому что у меня были другие

наставники и другие учителя. Она любила меня так

сильно, как может любить женщина, обделенная

материнством. И я любила ее. И нуждалась в ней.

Не знаю, существует ли на свете определение для та-

кой долгой дружбы и такого редкого по взаимному

интересу и доверию общения.

Мы были в Индии, где я выдавала старшую

дочь Нелю замуж, когда мне позвонили и сообщи-

ли, что тетя Зина умерла, не дожив трех месяцев

до своего 85-летия, к которому мы с ней готовились

заранее и даже купили красивый брючный костюм.

Она знала, что умирает, и последние ее слова перед

моим отъездом в Индию, которые я помню, были

такие:

— Я устала, Ниночек, но все равно так хочется

жить!

Я знаю, что, пока я буду жить, у меня в ушах будет

звенеть ее голос и имя, которым только она называла

меня в течение сорока лет нашей дружбы:

— Как дела, Ниночек? Тебя так долго нет в Мо-

скве…

НИНА ЗВЕРЕВА 36

Превратности судьбы таковы, что сейчас я в Мо-

скве нахожусь гораздо дольше, чем раньше. У меня

в Москве квартира. И много друзей.

Но я стараюсь не бывать в районе станции метро

«Алексеевская», где стоит ее дом и горит свет в ее

окнах.

«Факел»

Казалось бы, я так рано пришла на телевидение, что к моменту окончания университета уже имела

имя, узнаваемость и могла легко написать сценарий

и сюжета, и репортажа, и ток-шоу в прямом эфире.

Чему мне надо было учиться? Оказалось — всему.

До начала серьезной работы в качестве штатного со-

трудника телевидение было для меня кружком, заба-

вой, сказкой. Но как только я стала членом команды

молодежной редакции «Факел», жизнь круто изме-

нилась.

Мне стало казаться, что те же самые люди, которые

так любили меня еще вчера, вдруг в один прекрас ный

момент потеряли ко мне уважение и симпатию. Я на-

поминала себе того самого слоненка из сказки Кип-

линга, у которого еще не вырос хобот и на которого

с разных сторон ворчали взрослые жители джунглей, все время воспитывали и не давали передохнуть

ни на секунду.

Каждый день я делала что-нибудь не то. То не-

правильно одевалась, то слишком много говорила, НИНА ЗВЕРЕВА 38

то писала сценарий не по той теме, которую обсужда-

ли на редакционном совете. То теряла драгоценные

фотографии из архива замечательного режиссера

Мараша и потом искала их до потери сознания (даже

если они оказывались у кого-то другого, я все равно

чувствовала себя виноватой). Помню, как режиссер

Маргарита Гончарова безнадежно пыталась научить

меня красивой походке, так как в студии мне при-

ходилось переходить от столика к столику, и я часто

делала это весьма неловко. А редактор Наталья Ми-

хайловна Дроздова тыкала меня носом в очередные

неточности исторического, географического и проче-

го характера, так как сама обладала исключительной

памятью на даты, имена и была очень внимательной

к каждому слову. Когда я после прямого эфира бежа-

ла за комплиментами в режиссерскую рубку, где си-

дел главный редактор «Факела» Владимир Близнецов

(а рядом с ним почти вся редакция), то каждый раз по-

лучала весьма нелестный отзыв о прошедшем эфире.

Мне казалось, что я никогда не смогу угодить этим

чудесным, веселым и ярким личностям, которых со-

брала когда-то вокруг себя замечательный органи-

затор, позднее — руководитель Горьковской студии

телевидения Рогнеда Александровна Шабарова.

Даже такой момент. Когда редакция «Факел» за-

казала фотографа для съемок группового портрета, меня не было в студии. Наталья Скворцова уговори-

ла меня пойти в студенческую столовку пообедать

и отдохнуть от нашего плохого студийного буфета.

Она убедила меня, что мы успеем вернуться в студию

вовремя, но фотограф пришел раньше времени и от-

казался ждать. В результате во всех книгах о Горь-

ПРЯМОЙ ЭФИР 39

ковском телевидении редакция «Факел» существует