Валерий Касатонов - Мы из подводного космоса

Лейтенант Олег Васильевич Шувалов в начале января 1961 года прибыл на Северный Флот для дальнейшего прохождения службы. Утром в отделе кадров штаба флота в Североморске ему выдали предписание о назначении младшим штурманом на подводную лодку «С-338». Лодка находилась в ремонте на заводе в Палагубе. «Следуйте в Полярный, там найдете лодку», – приказал ему офицер-кадровик, и умчался со своими бумагами решать судьбу очередного офицера. «Как добраться на другую сторону Кольского залива Баренцева моря, где в 33 километрах от Мурманска в Екатерининской гавани находится Александровск-на-Мурмане, с 1930 года переименованный в город Полярный?», – отличник учебы Олег Шувалов все это прокрутил у себя в голове. Самое простое решение как всегда подсказал Наполеон: «Главное – ввязаться в бой, а там будет видно». «Иду на причал, и там решаю задачу переброски в Полярный». Сказано – сделано. На причале пусто. Рейсовый катер подойдет только завтра, попутной оказии не видно. Народ в сарае, под названием «Морской вокзал», ропщет – холодно, ибо дрова в печке сгорели, а других нет; голодно – кушать, естественно, нечего, поскольку буфет не предусмотрен проектом. Туалет на улице – очень и очень экзотичный. Олег Шувалов, отличник по учебной дисциплине «военно-морская разведка», производит маневр и обнаруживает на военном причале «стоящий на парах» торпедный катер. Он подошел к нему и начал решать проблему «Что, где, когда?» В это время кто-то дружески ударил его по плечу и полуобнял. О, чудо! Генка Максимов, друг по ленинградскому Нахимовскому училищу. Расстались пять лет тому назад. Генка поступил в военно-морское училище имени М.В.Фрунзе и стал офицером надводного флота, а Олег пошел в училище подводного плавания имени Ленинского комсомола и стал, как записано у него в дипломе, «Офицер-штурман-подводник». «Тебе куда?» – «Туда!», – «блестящий» лейтенант махнул рукой в сторону Полярного. «Пошли, ради тебя «вильнем налево» и зайдем туда». – «Есть хочешь?» – «Спрашиваешь!» – «На!»

Торпедный катер проекта 206 В.С. Емышев

И вот Олег сидит в крохотной каютке, со смаком уплетает печенье и шоколад из выданного ему бортпайка. Имеет право. Его фамилию вписали в вахтенный журнал, и он на период перехода полноправный член экипажа, ему положен бортпаек. Чемодан в каюте командира не поместился, хозяйственный боцман припрятал его в какой-то шхере. Катер взревел своими двигателями, и Олег почувствовал легкую невесомость. «Пошли», – понял подводник, которого стало подбрасывать, как на неровностях колхозной дороги. Минут через пять появилось улыбающееся лицо Генки. «Береги язык. Сейчас выйдем на просторы Кольского залива. Когда дам скорость, челюсть будет щелкать непроизвольно на каждой волне. Поэтому, корешок, береги язык, чтобы не откусить. Помни, ты мчишься на торпедном катере!», – с хохотом закончил свою тираду этот морской волк в непромокаемом костюме – канадке и брюках из собачьего меха, с лицом цвета молодого кирпича от постоянного пребывания на ледяном ветру. «А ведь был такой худенький скромный мальчик из Архангельской области. Их было двое, вместе с Вовой Семериковым, они гордились, что земляки Ломоносова. Семериков после окончания Нахимовского решил стать инженером-кораблестроителем и был направлен в училище имени Дзержинского, очень трудный и сложный вуз, где учился на отлично и сейчас готовится защищать диплом. А Геннадий Максимов уже второй год на флоте и, как видно, стал хорошим командиром. Повезло, что я встретил его, чертягу!» Полчаса бешеной гонки и лейтенант-подводник оказался на причале, где обычно швартуются рейсовые гражданские катера, но лихой катерник старший лейтенант Максимов, нарушив все каноны плавания, отклонился от курса и доставил своего друга нахимовской юности по назначению. Законы дружбы выше бумажных наставлений!

Олег Шувалов взял чемодан с полным комплектом морской формы одежды, выданной в училище каждому выпускнику на все случаи жизни, и, поправив шапку-ушанку немного набекрень, как носил его лучший друг Лев Краснов, скомандовал сам себе: «Полный вперед!», и пошел покорять город Полярный. Уже в сумерках он прошел Чертов мостик, соединяющий старый город с новостройками в районе губы Кислой, и поэтому не разглядел лиц, когда какие-то девушки, увидев его с чемоданом, озорно закричали: «Девчонки, лейтенанты приехали. Молоденькие, блестящие, не целованные!» и со смехом исчезли за двухметровыми сугробами. Особенно последнее слово понравилось лейтенанту Шувалову, поскольку этот недостаток легко устраним, решил он. После долгих поисков и расспросов военнослужащих офицер прибыл в комендатуру, где ему объяснили, в каком месте разместился экипаж нужной ему подводной лодки, так как арестованные матросы с этой лодки уже сидят на гауптвахте. «Значит, опять повезло», – решил «везучий» лейтенант. Наконец, уже в полной темноте среди мощных сугробов он обнаружил полуразвалившуюся казарму. С замиранием сердца рванул с мороза дверь и в облаке пара ворвался прямо в кубрик, отметив полное отсутствие предбанника или тамбура. Оказавшийся рядом капитан 3 ранга удивленно замер, а молодой офицер, приложив руку к головному убору, четко доложил: «Товарищ капитан 3 ранга, лейтенант Шувалов прибыл для дальнейшего прохождения службы!» Первые слова старшего помощника командира подводной лодки Лескова Глеба Васильевича, принявшего уверенный доклад лейтенанта, прозвучали беспомощно: «Где же вы будете спать?»

И отличник учебы, сталинский стипендиат, Олег Шувалов, знаток живописи Эрмитажа и Русского музея, театрал, Шарко– и Фрейндлихман, сразу вспомнил картину Ильи Репина – «Не ждали».

2. Утро следующего дня было воскресным, поэтому подъем прозвучал в семь утра, а не в шесть, как обычно в будний день. По выходным дням зарядка не проводилась, поэтому матросы вставали не спеша, «годки» еще досыпали, а лейтенант Шувалов, который спал вместе с матросами в кубрике, заставленном двухярусными койками, проснувшись, решил, что ему неудобно показывать пример расхлябанности, поэтому бодро встал и занялся утренним туалетом. Сделав несколько движений из Кун-фу, что привело в замешательство видевших его матросов, по пояс раздетый он выскочил на мороз в темную январскую полярную ночь и, преодолевая естественную дрожь, дважды обтерся снегом, доказывая самому себе, что у него есть сила воли. Чисто выбритый, пахнущий «Шипром», с аккуратным пробором в черных волосах, одетый строго по форме одежды № 3 (тужурка, белая рубашка, галстук), он вдруг остановился: «А что дальше?». «Надо спросить у старпома», – пришла ему в голову свежая мысль. Он вежливо постучался в дверь комнатки, где с трудом разместились шесть офицеров, так же как и матросы на двухярусных койках. Ответа не последовало. Лейтенант приоткрыл дверь – в комнате темно, все спали, и даже храп уловило его чуткое ухо. (Храпел, конечно, капитан-лейтенант Колчин Юрий Павлович, помощник командира, который вчера, будучи навеселе, посоветовал старпому: «Пусть лейтенант пойдет в город, найдет женщину и переночует у нее!») Обескураженный молодой человек тихо закрыл дверь: «… Пусть солдаты немного поспят…». Что делать? Даже сесть негде, не может же он сесть на кровать, как матросы. Из легкого транса его вывел голос боцмана: «Товарищ лейтенант, привезли завтрак, пойдемте пить какао». Боцман Федор Покрищук, старшина 1 статьи, по четвертому году службы, старше по возрасту лейтенанта Шувалова на три года, посадил офицера рядом с собой за огромный стол, где сидели человек двадцать матросов, разрезал буханку белого хлеба пополам вдоль и, намазав огромным куском сливочного масла, протянул юноше. Дежурный кок поставил перед каждым металлическую поллитровую кружку с ароматным какао: «Если потребуется добавка, скажите!» Лейтенант, пережив теплое чувство благодарности к матросам и к боцману, начал «прием пищи». Сыр, копченая колбаса, галеты лежали на столе россыпью – бери, сколько хочешь. Двадцатиоднолетний лейтенант с порывом, свойственным молодости, набросился на еду, и жизнь показалась ему прекрасной. Да, такова неприхотливая молодость!