Татьяна Москвина - Всем стоять

И наконец, слава богу, остается отмытый добела чистый-пречистый мир, где новые люди с прозрачными остекленевшими глазами не имеют более никаких препятствий для осуществления своей воли к жизни. Этот новый русский мир подлинно чудесен, во всяком случае корова, другое священное животное, которое дважды должно было погибнуть – дважды воскресло. В этом чудесном мире наш генерал может увидеть другого генерала, своего двойника из романов Льва Толстого, и отнестись к тому без всякой зависти. "Хорошая была охота" – скажет наш генерал. Нечему завидовать в прошлом, имея столь дивное настоящее. О том, что пропасть между Богом и человеком, Должным и Сущим, может быть залита для совестливого человека только водкой, рассказал нам один из великолепнейших русских человеков, Венедикт Ерофеев. Конечно, в сравнении с "Москва – Петушки", "Особенности национальной охоты" есть удачная реприза на полях этого гениального всплеска (я сравниваю, конечно, не книгу и картину, а духовный заряд двух художественных высказываний). Но в нынешнем хороводе мнимостей новой конъюнктуры киносочинение Рогожкина обладает приятной естественностью живой художественной речи. Снятое как бы "вдруг", наспех, на удачу, в шутку, просто так, в веселую минуту, без тайных замыслов покорить и доказать, точно с благословения "пятой стихии", с грязноватой фонограммой, маленькими актерскими "феньками", анекдотичностью импульсивного действия – это сочинение и веселит, и трогает.

В картине мы видим стильно снятую охоту прошлого века. И нашу, так сказать, охоту. В одном времени красочно одетые люди исполняют ритуальное убийство животных и гордятся тем. В другом времени маловменяемые люмпены исполняют красочный ритуал убийства себя. Наша охота – лучше.

"Первая любовь или последняя жалость – какая разница? Бог, умирая на кресте, заповедовал нам жалость, а зубоскальства он нам не заповедовал. Жалость и любовь к миру – едины" ("Москва – Петушки"). Неявно, неоткровенно, не вывеской на брюхе, а тихо-смутно разлито в картине Рогожкина что-то эдакое. Наконец-то он не глядит на своих персонажей сверху и издалека, а сидит рядышком со всеми придуманными симпатягами-выпивохами. А потому хорошо. Хорошо на душе от фильма. Как двести пятьдесят принять в толковой компании.

1996

Из «империи зла» Россия превращается в «империю пошлости»

Я как заслуженный обыватель культуры, поглощающий изрядные дозы кино, телевидения, литературы и театра, благодаря уникальному интеллектуальному пищеварению и скверному характеру (два качества, необходимые для профпригодности критика) и в 2000 году сохранилась целой и невредимой. Надеюсь сохраниться и впредь. Ведь основная идеологическая тенденция нашего времени состоит в том, чтобы из «империи зла» Россия превратилась в «империю пошлости». А пошлость для здорового ума практически безвредна. Когда я представляю себе сводный хор начальников, которые, солидно отрыгнув коньячком, вместо «Союз нерушимый республик свободных» затягивают что-нибудь типа «Господь Вседержитель Россию направил», то начинаю искренне веселиться, чего и всем желаю.

Надо заметить, в последнее время мужчины заметно активизировались. Это началось со сказочного движения «Медведь», возникшего за одну ночь с целью единства. Политические медведи вообще ничего связного не говорят – они видом берут. Затем к усилению совокупного образа «активного мужчины» подключился президент Путин, по неопытности пока переигрывающий в самообладании. К игре скулами надо периодически добавлять скупую слезу, а то больно жестко и сухо выходит.

Но главный рассадник «мужчин, наводящих порядок», – это, конечно, не реальность, в которой никаких заметных сдвигов по части порядка не наблюдается и ни одно громкое преступление не раскрыто, это – телеэфир. Тут к славным «ментам» и агентам безопасности добавилась налоговая полиция с Маросейки. Сначала пытались было держаться какого-то правдоподобия, но, поскольку массовая любовь к налоговой инспекции находится в перспективе более отдаленной, чем второе пришествие Христа, вскоре свернули на обычный голливудский секонд-хенд, с безумными докторами Франкенштейнами и холодными маньяками из спецслужб. Долой Маросейку, даешь старую добрую Петровку! Агент национальной безопасности Леха Николаев (Михаил Пореченков), единственный, в ком звероватость сочетается с ласковостью, что, как известно, в простреле женских сердец осечек не дает, самый приятный персонаж из числа «мужчин, наводящих порядок», рискует погибнуть в кровожадных руках режиссера Дмитрия Светозарова. Творческий почерк этого режиссера опознается моментально: если в кадре вам показывают перерезанное горло не одну секунду, а девять, знайте – делал Светозаров. Держись, Леха. Ты наш луч света в темном царстве.

Воистину темное царство предстает перед зрителем и в художественном сериале режиссера Александра Митты «Граница. Таежный роман». Люди здесь куда хуже зверей и много их сильнее. Фильм показывает определенный класс ремесла, неплохой подбор актеров и некоторую энергию действия. Но почему-то зрелище двуногих животных обоего пола, проявляющих очень мало признаков жизни выше пояса, вызвало у меня отвращение к базовым ценностям – Родине, семье, армии и особенно мужчинам. Очень уж убогая житуха. Что могло вдохновить режиссера в разложившейся армии эпохи застоя, неясно. Сериал все-таки нуждается в положительных героях, а их в «Границе» отыскать трудно. Мерзкий человековолк Никита (Алексей Гуськов) и его гадючая жена Марина (Ольга Будина), наверное, достали немало зрителей своими нескончаемыми разборками, во время коих сочувствовать некому. В сценарии собрана куча штампов советского кинематографа за четверть века – от «Вечного зова» до «Анкор, еще анкор!» Петра Тодоровского. «Красный треугольник» (советский командир – жена – молодой офицер) пора запирать в сундук с надписью «запрещено к художественному употреблению». Правда, несколько развлекла меня Рената Литвинова в роли малахольной Альбины, своим озорным кокетством и вечно изумленным взглядом свалившейся с Луны. И по-настоящему хорош Михаил Ефремов (Жгут) – один из немногих актеров среднего поколения с неуспокоенной, тревожной, страстной душой.

Мечтаю о настоящем русском сериале. Своими глазами прочла, что Никита Михалков собирается ставить «Утомленные солнцем-2», воскресив умерших героев и отправив их на войну. Я заплакала и затосковала: я так любила тот фильм, и вдруг чистая, кристальная трагедия грозит обернуться фарсом. И опять армия, опять война, ах, мужчины, как вам не надоело, право! Война – это так скучно, так несерьезно, просто остановка в нормальном человеческом развитии. Гораздо лучше и серьезнее было бы поручить Никите Михалкову экранизировать «Братьев Карамазовых» Ф. М. Достоевского. Запузырить серий эдак двадцать пять, с главными актерскими силами, сохранив всех чудесных маленьких персонажей, которые обычно выпадают из инсценировок и экранизаций, – там, отца Ферапонта или помещика Максимова. А сам бы сыграл Федора Павловича, Великого инквизитора и черта (потому что это вариации одного и того же персонажа). Ведь с 1996 года, с «Ревизора», Михалков не снимается в кино (не считая концептуального появления царем в «Цирюльнике»), прилежно исполняя роль председателя Союза кинематографистов – настолько унылую, что на ней спекся бы и Джек Николсон. «Братья Карамазовы» – пик развития романа, вершина христианской культуры; можно одну эту книгу прочесть и все узнать о духовной истории человечества за две тысячи лет. Худо-бедно зритель приобщился бы к поискам великого разума, увидел героев, живущих огромными идеями, высокими страстями… Итак, друзья-мечтатели, Михалкову поручаем «Карамазовых». Спич обращен к руководствам платежеспособных телеканалов.