Николай Стариков - Процесс антисоветского троцкистского центра (23-30 января 1937 года)

Серебряков:Не приостанавливая. Осуществлять акт против Берия мы ни в какой мере не рекомендовали раньше, чем они осуществят террористический акт против Сталина.

Вышинский:Следовательно, я правильно понимаю, что вместо одного покушения, которое предлагал Мдивани, вы предложили два покушения?

Серебряков:Да. Когда в 1935 году я встретился опять с Пятаковым, возник вопрос о подготовке еще одного террористического акта, а именно против Ежова.

Было дано задание Мдивани поставить вопрос о возможном объединении с дашнаками в Армении, с муссаватистами в Азербайджане и грузинскими меньшевиками в Грузии.

Вышинский:Что было реально сделано во исполнение этого решения?

Серебряков:Насчет дашнаков и муссаватистов в конце 1935 года Мдивани мне сообщил, что он нащупал только связь, а с меньшевиками он заключил соглашение. Контакт с меньшевиками у него был установлен на той основе, что Грузии предоставляется превалирующее влияние на территории Закавказья.

Вышинский:Грузия подчиняет своему влиянию Армению и Азербайджан?

Серебряков:Да. Она – самостоятельное государство, играющее в Закавказье ведущую роль.

Вышинский(к подсудимому Лившицу): Показания Серебрякова в части, касающейся связи с вами, подсудимый Лившиц, не вызывают каких-либо замечаний? Все, что говорил Серебряков, так и было?

Лившиц:Так это и было.

Председательствующий:Скажите, подсудимый Серебряков, говорил ли вам Пятаков в 1935 году о том, что необходимо расширить сеть террористических организаций на транспорте?

Серебряков:Не Пятаков, а Лившиц мне это сообщил, ссылаясь на Пятакова.

Председательствующий:При этом разговоре Лившиц указывал на особое значение вашей работы в предмобилизационный период. В своих показаниях вы говорите: «Мы с Лившицем между собой говорили и пришли к выводу, что, помимо действий организаций и в центре и на местах, которые должны вначале внести путаницу и неразбериху в работу транспорта, надо будет также обеспечить возможность в первые дни мобилизации занять наиболее важные железнодорожные узлы, создав в них такие пробки, которые бы привели в расстройство транспорт и снизили бы пропускную способность железнодорожных узлов». Вы подтверждаете это?

Серебряков:Да.

Председательствующий:Подсудимый Лившиц, вы подтверждаете разговор, который вел Серебряков на эту тему?

Лившиц:Разговор я подтверждаю.

Председательствующий:Подсудимый Пятаков, вы подтверждаете, что такого рода указания вы давали Лившицу?

Пятаков:Да, конечно.

Председательствующий:У защиты есть вопросы?

Защитники:Нет.

Председательствующий:Заседание закрывается. Объявляется перерыв до 11 часов утра 25 января.

ДОПРОС СВИДЕТЕЛЯ ЛОГИНОВА

Суд переходит к допросу свидетеля Логинова – бывшего управляющего треста «Кокс».

—

Вышинский:Что вам известно о троцкистской подпольной деятельности Пятакова?

Логинов:С Пятаковым я встречался в начале 1928 года. Я был исключен в это время из партии и направлен в Верхнеудинск. Я ехал вместе с Лившицем и Голубенко. В Москве мы зашли к Пятакову для того, чтобы получить указания, как нам быть. Пятаков дал нам директиву о том, что, очевидно, в ближайшее время нужно будет подать двурушническое заявление об отходе от оппозиции, чтобы вернуться в партию и тем самым получить возможность снова группировать вокруг себя троцкистские кадры и продолжать борьбу против партии.

Вышинский:Вы последовали совету Пятакова относительно подачи двурушнического заявления?

Логинов:Да. Было условлено с Пятаковым, что если борьба примет более затяжной характер, то он сам подаст заявление об отходе от оппозиции, и это должно послужить сигналом нам для подачи соответствующих заявлений на местах. Мы так и поступили, т. е. когда Пятаковым было опубликовано такого рода заявление, мы на местах – я, Голубенко и Лившиц – подали заявление о присоединении к заявлению Пятакова и были восстановлены в партии.

Вышинский(обращаясь к Пятакову): Вы подтверждаете эти показания свидетеля?

Пятаков:Двурушнических целей у меня не было, но поскольку я партии не выдал своих сообщников, скрытых троцкистов, и поскольку у меня еще оставались расхождения по внутрипартийным вопросам, в частности, по вопросу относительно репрессии в отношении оппозиции…

Вышинский:Это вы говорили.

Пятаков:В этом смысле я не договорил до конца.

Вышинский:И в этом смысле ваше поведение было двурушническим?

Пятаков:Да.

Вышинский(обращаясь к Логинов у): Я хочу выяснить, был ли разговор о двурушничестве в это время или не был. Логинов, вы подтверждаете?

Логинов:Да.

Вышинский:Были ли у вас встречи с Пятаковым, когда вы находились за границей?

Логинов:Я имел там целый ряд встреч с Пятаковым. В одну из наших встреч Пятакова интересовал вопрос, каково настроение бывших троцкистов, которых знал Пятаков хорошо, таких лиц, как Коцюбинский и Лившиц.

Пятаков тогда поставил передо мною вопрос о том, что нужно снова воссоздавать троцкистскую организацию. В последующую встречу Пятаков сказал, что основной формой борьбы должна быть отныне террористическая деятельность; при этом Пятаков сказал, что это не его личная точка зрения, а точка зрения Троцкого.

Вышинский:Говорил вам Пятаков, против кого направлены террористические акты?

Логинов:Да. Пятаков указывал, что террористический акт должен быть направлен в первую очередь против Сталина. В последующие встречи Пятаков сказал мне, что, исходя из указаний Троцкого, нужно внести во всю эту борьбу определенные моменты организованности. Пятаков предложил создать на Украине троцкистский центр, в который вошли бы Коцюбинский, Голубенко, Лившиц и я.

Вышинский:Это было в каком году?

Логинов:Это было, примерно, летом 1931 года.

Вышинский:Встречались ли вы после 1931 года с Пятаковым, где, когда и каковы были предметы встреч и бесед?

Логинов:После 1931 года моя встреча с Пятаковым произошла в конце 1932 года. Я сообщил Пятакову, что украинский центр создан в том составе, какой был намечен Пятаковым, и что мы приступили уже к подпольной работе на Украине. Пятаков сказал мне тогда, что в соответствии с директивами Троцкого уже фактически осуществилось объединение троцкистов и зиновьевцев в основном на почве террористической деятельности и что в Москве работа уже развернута достаточно широко. Предлагал и на Украине переходить от разговоров о терроре к практическим действиям.