Павел Якушкин - Из Псковской губернии

Печерскій монастырь стоитъ по обѣ стороны лощины, по бокамъ крутыхъ горъ; онъ начинаетъ показываться верстъ за семь, но потомъ опять прячется за лѣсомъ, а совсѣмъ открывается, когда уже подойдешь къ самому монастырю, окруженному огромными стѣнами, съ полуразрушенными башнями. Стѣны и башни сложены изъ плитняка, часто довольно крупнаго; но попадаются большіе камни: есть до аршина въ поперечникѣ. Эти камни лежатъ въ стѣнѣ по одному между мелкими, или по нѣскольку. Стѣны были обведены валомъ и рвомъ, въ которомъ и теперь частію видна вода. Я всходилъ на Михайловскую башню, очень не высокую, но откуда видъ по лощинѣ и вдоль — очень хорошъ. По выходѣ изъ монастыря (по здѣшнему номастырь) я нашелъ трехъ мальчиковъ, играющихъ въ слѣдующую игру: одинъ изъ нихъ, указывая при каждомъ словѣ, поочереди на себя, на другаго и на третьяго, говоритъ:

Кому пришлось хрупъ, того посылаютъ отбѣжать куда нибудь; остальные въ это время прячутся и ихъ должно искать. Посидѣвъ немного съ ними, я пошелъ и встрѣтился съ однимъ здѣшнимъ старожиломъ, котораго и зазвалъ къ себѣ на чай.

— Давно ли монастырь стоитъ? спросилъ я его.

— Давно, еще за Грознаго царя, — сталъ говоритъ мой собесѣдникъ: были въ Изборьскѣ отецъ съ сыномъ, оба благочестивые люди и охотники на птицу, на звѣря ходить. Пришли эти отецъ съ сыномъ на это самое мѣсто, гдѣ теперь пещеры, и понадобилось имъ на что-то древо. Взяли они топоръ и срубили себѣ древо. А въ старые годы тутъ дремучій лѣсъ стоялъ; срубили они древо, а то древо повалило съ корня другое, и отъ того древа открылась пещера; на стѣнѣ пещеры была надпись: «Богомъ зданная (созданная) пещера». Въ срединѣ той пещеры пѣли ангели и благоханье было слышно. Отецъ съ сыномъ вошли въ ту пещеру и нашли тамъ тѣло монаха Марка. Тѣло оставили они въ гробу, а сами вошли въ Изборьскъ. Съ-тѣхъ-поръ сталъ открываться монастырь, стали строить церковь; только переднюю стѣну выведутъ, а тѣ просто изъ песку въ горѣ вырѣжутъ. Пещеръ тамъ на сколько — не извѣстно. А говорили только, что эти пещеры съ Кіевскими сходятся. Сперва-то можетъ и сходились, ну а теперь много обвалилось.

— Случалось ли, чтобъ непріятель бралъ монастырь? спросилъ я.

— «Нѣтъ, никогда ни одинъ не входилъ. Подступалъ Стефанъ Баторій подъ нашъ монастырь, такъ Николай Угодникъ днемъ верхомъ ѣздилъ вокругъ монастыря, а по ночамъ пѣшой ходилъ; а съ Угодникомъ было сорокъ мучениковъ. Баторій ничего и не сдѣлалъ. Это все правда: въ писаніи есть.»

— Въ какомъ писаніи?

— «Не знаю въ какомъ, а только есть.»

Какъ-то разговоръ дошелъ до Риги.

— Говорятъ: Рига рано ли, поздно — провалится, сказалъ онъ: но тому случаю, что изъ-подъ Риги къ Питеру подъ Неву ходъ подведенъ, въ случаѣ войны, отъ непріятеля.

— А моя родительница была въ Ригѣ, - перебила моя хозяйка, баба лѣтъ 40: моя родительница была въ Ригѣ, гдѣ былъ подошедши тогда шведъ; при ней и случилось. Прежде Ригою управляла королевна. Вотъ эту королевну, мать что-ли, или не знаю кто — прокляли. Эта самая королевна черезъ сколько лѣтъ выходитъ изъ рѣки, проситъ у часоваго креста. Часовой не посмѣлъ дать креста королевнѣ; на другой день поставили на то мѣсто двухъ часовыхъ; ну она, какъ бы тамъ ни было, обратилась въ свое мѣсто. Народъ болтаетъ: дай часовой ей крестъ — королевна была бы опять въ Ригѣ, Ригой бы правила, а часовой на ея мѣстѣ.

— Чѣмъ здѣсь народъ занимается? спросилъ я своего хозяина (изъ Чухонцевъ).

— Большею частію всѣ землепашцы; а то здѣсь многіе занимаются: сапоги, пастолы (по-русски поршни — кожанный лоскутъ, которымъ обвязываютъ ногу).

— Многіе здѣсь занимаются этимъ промысломъ?

— По нашимъ Печорамъ должно-быть человѣкъ 50; у насъ 4 завода небольшихъ, по два работника, да подмастерье; подмастерье этотъ всѣми заводами управляетъ. А то еще хозяева сдаютъ по домамъ шить сапоги, по 20, по 25 коп. сер. за пару; а послѣ везутъ на ярморки въ погостъ «Лизавета Захарьевна [29] Погостъ Елисавета и Захарія. , въ Ряпино: тамъ мыза большая, бумажный, пильный заводъ; мельница — муку, соль съ Талабска мелетъ; такъ кожевенники наши возами на ту ярморку сапоги, пастолы возятъ; воза по два возятъ. А то у кого есть цѣлковыхъ 10, 20, тотъ купитъ себѣ товару, нашьетъ сапогъ и отвезетъ самъ на ярморку; который паръ 20, который паръ 40.

Нынче я ходилъ въ монастырь и смотрѣлъ ризницу. Иконъ старинныхъ, по-крайней-мѣрѣ не подновленныхъ, нѣтъ; явленной иконы Успенія Богородицы я не могъ видѣть: она стоитъ въ довольно темномъ мѣстѣ, а ктому же она вся покрыта дорогою жемчужною ризою. Въ ризницѣ мнѣ показывали золотые сасуды съ слѣдующею надписью: «7189 году сіи сосуды золотые вдомъ Пречистой Богородицы Псковской Печерской монастырь далъ вкладу Борисъ Васильевичь Бутурлинъ, а прямое имя Иванъ, съ женою своею Татьяною, по тестѣ своемъ Семенѣ Алексѣевичѣ Вихоревѣ и по тещи своей инокини схимницы Капетелины по ихъ приказу и вѣчное поминовеніе».

Въ этихъ сосудахъ около 3-хъ фунтовъ вѣсу. Еще тамъ нѣсколько серебряныхъ ковшей: Ивана Грознаго, царевича сына Грознаго, князя Юрья Ивановича, Макарія архіепископа Новгородскаго, Бориса Еремеевича; кружки Густава-Адольфа, короля Шведскаго; Щербинина; чаша, пожертвованная Михаиломъ Ѳедоровичемъ, серебряный горшокъ — дьякомъ Сидоровымъ; нѣсколько крестовъ съ мощами; между которыми одинъ сдѣланъ въ 7098 году въ Іюнѣ по повелѣнію игумена Милетія съ братіею, а въ немъ 118 1/2 золот. вѣсу.

Я прежде говорилъ, что Грозный оставилъ здѣсь, какъ говоритъ народъ, всѣ свои вещи. Здѣсь показываютъ, кромѣ ковшей, ложку, вилку, ножикъ, трубу, пороховницу, кошелекъ для денегъ, двѣ цѣпи; на одной, говорятъ, Грозный носилъ кошелекъ, другая царская, на которой онъ носилъ крестъ; болѣе 30 монетъ золотыхъ иностранныхъ; арчакъ, потникъ отъ сѣдла, и чепракъ, который былъ затканъ золотомъ, но золото вынуто на потребы монастырскія.

Еще мнѣ показали перстень съ зеленымъ камнемъ, на внутренней сторонѣ котораго надпись: «Перстень царицы и великія княжны Анастасѣи». Ея же серьги, съ лазоревыми камняни, обдѣланныя жемчугомъ.

Обязательный отецъ намѣстникъ [30] Архимандритъ, какъ мнѣ сказали, на дежурствѣ въ Петербургѣ въ Сѵнодѣ. Никаноръ показалъ мнѣ библіотеку. Тамъ мало любопытнаго: ее пересматривалъ митрополитъ Евгеній, бывши архіереемъ Псковскимъ, и все интересное взялъ. Я вскользь просматривалъ синодики, которыхъ здѣсь 6; въ одномъ записаны роды: князей Шеховскихъ, Петруши стрелца, Сумина, Грошихи.

Ежели бы я не боялся оскорбить скромность отца намѣстника, я бы много могъ сказать о немъ. Рѣдко можно встрѣтить такое истинное благочестіе; я сказалъ: истинное; этимъ словомъ я не передалъ своей мысли. Представьте себѣ свѣтлаго, добродушно-веселаго человѣка, при которомъ и вамъ дѣлается свѣтло, при которомъ вамъ въ голову не придетъ ни одна несвѣтлая мысль. Онъ очень жалѣлъ, что многія драгоцѣнности, между которыми замѣчательны ризы, епитрахиль тяжелая (вся засыпанная жемчугомъ) остаются безъ всякой пользы.