Гленн Гринвальд - Негде спрятаться. Эдвард Сноуден и зоркий глаз Дядюшки Сэма

Первый документ был руководством для служащих АНБ, предназначенным для ознакомления аналитиков агентства с новейшими средствами ведения коммуникационной разведки. В нем рассматривались в общих чертах типы информации, которую могут запрашивать аналитики (электронные адреса, IP-адрес [интернет-протокол], номера телефонов) и тип данных, получаемых по их запросу (содержимое электронной почты, телефонные метаданные, пароли подключения к чатам). По сути дела, я вел прослушку сотрудников АНБ, дающих инструкции аналитикам агентства о том, как вести прослушку их объектов наблюдения.

Мое сердце колотилось. Пришлось прервать чтение и несколько раз пройтись по дому, чтобы осознать то, что я только что увидел, и прийти в себя, чтобы продолжить чтение файлов. Я вернулся к компьютеру и наугад выбрал следующий документ. Им оказалась презентация в программе PowerPoint , озаглавленная PRISM/US-984XN Overview. На каждой последующей странице были логотипы девяти крупнейших интернет-компаний, включая Google, Facebook, Skype и Yahoo!

Первый слайд рассказывал о программе, с помощью которой АНБ вело то, что называлось «сбором данных непосредственно из серверов следующих поставщиков услуг в США: Microsoft, Yahoo! Facebook, Paltalk, AOL, Skype, YouTube, Apple ». В таблице приводились сведения о датах, когда эти компании подключились к данной программе.

И снова я пришел в такое возбуждение, что пришлось прервать чтение.

Мой источник сказал, что отправил мне большой файл, к которому у меня не будет доступа, пока не придет время. Я подумал, что не стоит вдаваться в подробности этих загадочных, но важных слов, поскольку хотел позволить ему самому решать, когда предоставлять мне информацию. Кроме того, я и так был взволнован тем, что имел перед своими глазами.

С первого взгляда на эти документы я осознал две вещи: мне немедленно нужно лететь в Гонконг и мне требуется официальная поддержка для того, чтобы я мог делать репортаж. Это означало, что необходимо обратиться в газету Guardian и к ее интернет-сайту, где я девять месяцев назад начал вести ежедневные колонки новостей. Итак, я собирался вовлечь эту газету в то, что, как я уже понимал, вызовет грандиозный скандал в обществе.

Я связался по Skype с Джанин Гибсон, главным редактором американского издания Guardian . По контракту с газетой я обладал полной редакторской свободой; это означало, что никто не имел права редактировать или даже комментировать мои статьи перед их публикацией. Я писал статьи, а затем отправлял их прямо на сайт. Единственным исключением из этого соглашения было то, что я был обязан извещать редакцию в том случае, если содержание моих материалов могло иметь юридические последствия для газеты или поставить меня, как журналиста, в необычное затруднительное положение. За девять месяцев работы таких ситуаций было очень мало, одна или две, поэтому вопросов ко мне со стороны редакторов Guardian почти не возникало.

Но сейчас был именно тот случай, когда о статье нужно было предупредить заранее. Помимо этого, мне требовались деньги на расходы и поддержка газеты.

«Джанин, у меня есть колоссальная история, – начал я. – У меня появился источник, обладающий неограниченным доступом к самым секретным документам Агентства национальной безопасности. Он уже показал мне некоторые материалы, и они потрясающие. Но он говорит, что это не все. По какой-то причине он находится в Гонконге, понятия не имею, почему. Он хочет, чтобы я приехал к нему, и тогда он отдаст мне остальные материалы. То, что он уже передал мне, и то, что я увидел, свидетельствует о просто шокирующих…»

Гибсон прервала меня: «Как ты мне звонишь?»

«По Skype ».

«Мне кажется, нам не следует обсуждать эти вещи по телефону, а тем более по Skype », – мудро заметила она и предложила мне немедленно прилететь в Нью-Йорк, чтобы обсудить эту историю при личной встрече.

Мой план, о котором я поведал Лоре, состоял в следующем: по прибытии в Нью-Йорк показать документы людям из Guardian и пообещать им потрясающую историю, чтобы они отправили меня в Гонконг на встречу с источником. Лора согласилась дождаться меня в Нью-Йорке, после чего мы вместе собирались вылететь в Гонконг.

На следующий день ночным рейсом я вылетел из Рио-де-Жанейро в Нью-Йорк и утром около 9 часов утра остановился в манхэттенском отеле, после чего встретился с Лорой. Первым делом мы отправились в магазин и купили ноутбук, который я не планировал подключать к Интернету. Организовать слежку через такое устройство гораздо сложнее. Для этого разведывательной службе вроде АНБ пришлось бы прибегнуть к более изощренным методам, например через физический доступ к компьютеру и внедрение в его жесткий диск устройства для ведения прослушки и наблюдения. Если держать компьютер все время при себе, то такого вторжения можно избежать. Я буду работать на новом компьютере с секретными материалами, в частности с документами АНБ.

Я засунул новый компьютер в рюкзак, и мы с Лорой прошли пять кварталов по Манхэттену в редакцию Guardian в районе Сохо.

Гибсон уже ждала нас. Я прошел с ней в ее кабинет, где к нам присоединился ее заместитель Стюарт Миллер. Лора осталась ждать. Гибсон не знала Лору, а мне хотелось, чтобы мы смогли поговорить свободно. Я не подозревал, как редакторы Guardian отреагируют на то, что я им скажу. Раньше я с ними не работал, тем более с материалами, хотя бы отдаленно напоминающими по своей важности те, что я им принес.

После того как я загрузил файлы от нашего информанта в новый компьютер, Гибсон и Миллер уселись рядом и стали изучать документы, периодически восклицая «Ну и ну!», «Вот это да!» и подобное. Я сидел на диване, наблюдая за тем, как они читают. Их лица стали выражать глубочайшее удивление, когда до них начала доходить суть прочитанного. Каждый раз, когда они заканчивали просматривать один документ, я вставал и открывал им следующий. Их изумление нарастало.

Помимо двадцати пяти документов из АНБ источник прислал свой манифест, который он собирался опубликовать, чтобы читатели могли подписать его и тем самым высказаться в пользу защиты конфиденциальности информации и против слежки. Манифест звучал драматично и сурово, но этого и следовало ожидать, принимая во внимание тот драматичный и суровый выбор, который сделал наш источник, выбор, который перевернет всю его жизнь. Мне было понятно, почему кто-то, на чьих глазах втайне от общества происходило создание разветвленной системы государственного шпионажа за гражданами, неподконтрольной никому, вдруг забил тревогу по поводу увиденного и той опасности, которую представляет эта система. Конечно, все, что он писал, звучало бескомпромиссно; его настолько это взволновало, что он решился на самый отчаянный поступок. Я понимал причину такой принципиальности, но волновался по поводу того, как Гибсон и Миллер воспримут манифест. Мне не хотелось, чтобы они решили, что мы имеем дело с человеком с неустойчивой психикой: я провел немало часов, беседуя с Цинциннатом, после чего сделал вывод о том, что это человек необычайно рациональный и склонный к продуманным решениям.