Павлина Гончаренко - Пароль — «Прага»

Долгожданная, выстраданная победа! Именно здесь, в Малой Буковой, суждено было капитану узнать о ней И в том, что эту весть принесла сияющая Квета, Олешинский чувствовал что-то символическое. Он горячо пожал Квете руки, а она, взглянув на машину, удивленно подняла брови.

— Женя, вы снова торопитесь… Почему? Победа же!

Олешинский смотрел в ее ясные очи и думал: как объяснить тебе, моя любимая, что война закончится лишь тогда, когда последний фашист бросит оружие. И кто знает, что несут Малой Буковой недобитые фашисты?

— Я не прощаюсь с вами, друзья, — горячо произнес капитан, обращаясь ко всем. — До скорого свидания!

События разворачивались с бешеной быстротой. Вечером 9 мая в городской ратуше уже состоялось заседание народного выбора. А партизанский штаб снова отправлял своих парламентеров, на этот раз — к фельдмаршалу Шернеру. Связные доложили, что Шернер окопался в селе Гартманице и готовит танковое контрнаступление, несмотря на то что в Берлине подписан акт о капитуляции Германии.

Посланцев партизан возглавил Михаил Манченко. Обязанности шофера исполнял Петр Гошек. «Мерседес» с белым флажком пробирался по дороге, загроможденной разбитой немецкой техникой: танками, пушками, сожженными машинами…

Километров за пять от села, в котором размещался шернеровский штаб, машину встретил сухощавый немецкий майор. Манченко отрекомендовался и показал письмо к фельдмаршалу Шернеру. Майор удивленно осмотрел парламентеров. Он сказал через переводчика, что о капитуляции Германии, а также об окончании войны здесь никто ничего не знает.

— Дайте нам конвой, который сопровождал бы нас в штаб, — сказал ему Манченко.

Майор снова удивленно оглядел партизан.

— Я буду сопровождать сам, — ответил он и сел в «мерседес».

Был чудесный весенний день. Цвели сады, домики тонули в зелени. Разогретая солнцем земля звала тружеников. Но на полях не видно ни души.

На околице навстречу «мерседесу» выехал полковник из шернеровского штаба в сопровождении трех младших офицеров. Майор вытянулся перед полковником и доложил о парламентерах. Полковник нахмурился. Он процедил что-то сквозь зубы и презрительно улыбнулся.

Манченко через переводчика сказал, что имеет письмо к фельдмаршалу Шернеру. Полковник пронизал его колючим взглядом, повернулся к майору.

— Кто вам разрешил везти русских так далеко в тыл? Или, быть может, вы думаете, что мы шесть лет воевали ради капитуляции?! — Полковник подошел к перепуганному майору. — Подлый предатель, я вижу, тебе надоели эти погоны! — прошипел он, и сорванные погоны шлепнулись о землю. Но этого полковнику показалось мало — он вытащил пистолет и выстрелил в майора.

— Пусть видят русские, как мы караем предателей, — прохрипел он своим офицерам. — Мы не признаем никаких парламентеров, и пусть они убираются отсюда, пока я не приказал расстрелять их, как собак.

Переводчик перевел, и Манченко вышел вперед.

— Полковник берет на себя большую ответственность за то, что не пропускает парламентерскую группу от Советской Армии, которая имеет большую силу.

Выслушав перевод, полковник заскрежетал зубами и закричал:

— Никакой капитуляции! А труп этого майора будет лежать возле дороги. Каждый немецкий солдат будет видеть, что ожидает капитулянтов!

В Пршибрам в это время прибыли разведчики армии генерала Свиридова. Их машину окружили взволнованные, радостные жители. Ведь скоро вот так же будет освобождена от фашистской нечисти вся их страна.

Разведчиков повели в штаб партизанского соединения. Там с минуты на минуту ожидали возвращения парламентеров от Шернера. Наконец они вернулись, и Манченко доложил о встрече. Положение было для всех вполне понятным. Можно было огнем «катюш» снести с земли шернеровскую берлогу до того, как в ней соберется вся стая, но такая операция исключалась, потому что от этого пострадало бы село и его жители. Лучше дождаться, пока фашистские танковые колонны пойдут в наступление, и тогда ударить по ним из «катюш». А чтобы немцы скорее выступали, партизаны начнут их щипать: взорвут мост вблизи села, заминируют поле. Пусть сгоняют технику в одно место, на дорогу.

Но все это были рассуждения партизанского штаба. И было еще неизвестно, что скажет на это генерал Свиридов.

Разведчики тепло попрощались и отправились в штаб армии, который уже был на подступах к Пршибраму.

Партизанские минеры готовились к ночному заданию. На рассвете был взорван мост над речкой, и из села Гартманице начали выползать шернеровские танки.

Еще никогда Олешинский не волновался так, как в это утро. Если Свиридов не одобрит предложение партизан и регулярные войска опоздают с контрударом, Пршибрам окажется под угрозой. Поединок с танками Шернера партизанам выиграть трудно, потому что технику, оружие, людские резервы приходится делить между Пршибрамским округом и Прагой.

Шернер послал свои силы тремя клиньями: главный — по шоссе и два — с севера и юга от Пршибрама. Все три клина должны были соединиться за Пршибрамом и ударом расчленить наступающие советские войска, которые уже были под самым городом.

Но с боковыми клиньями у Шернера вышла задержка. Первые колонны попали на минные поля, и им пришлось прижаться к шоссе.

Олешинский наблюдал в бинокль: вот она, фашистская тактика. Вчера подписан акт о полной и безоговорочной капитуляции, а сегодня со скрежетом и дымом недобитые колонны «тигров» снова ползут в наступление.

Встревоженное небо вдруг заполыхало ярким огнем. Сплошным огнем вспыхнула и закипела земля под танками. Огненные взрывы счесывали черную вереницу «тигров». То били «катюши» Советской Армии. Шернеровские танки заметались, а заносчивые вояки, которым, как они думали, посчастливилось выскочить из металлических гробов, нашли заслуженную кару от партизанских пуль.

В ночь на 13 мая в Пршибраме никто не спал, а на рассвете площадь возле ратуши и все улицы заполнили жители и народная милиция. Над подъездами и с балконов свисали чешские и советские флаги. Было много цветов. Все ожидали Советскую Армию.

Толпа около ратуши гудела. Олешинский вместе с Манченко, Володаревым, Крижеком и Игнатовой смотрели на площадь из окон комендатуры. Вскоре на ней появились Карел Падучек, Мордвинов, пршибрамские партизаны.

— Едут! — пронеслось по площади. — Едут!

Толпа притихла, и раздался грохот танков. Из открытых люков танкисты приветствуют жителей. За танками показались колонны автомашин с пехотой. Живой людской коридор становится все у́же, жители тянутся к бойцам с цветами, жмут руки освободителям, на их глазах слезы радости.

Олешинский с друзьями вышел на площадь. К ратуше приближалась машина штаба армии. Из переднего «виллиса» вышел молодой, стройный генерал. Олешинский доложил об обстановке в освобожденном Пршибраме и округе. Свиридов сильными руками обнял капитана и, поцеловав, сказал всем: