Элвин Москоу - Столкновение в океане

Франчини пошел в штурманскую рубку и определил место судна с помощью лорана — импульсного радионавигационного прибора дальнего действия; полученный результат проверил по радиопеленгатору, повернув его в сторону плавучего маяка. Теперь не оставалось никаких сомнений: прямо по курсу находился плавучий маяк «Нантакет» — первый для «Андреа Дориа» проверочный ориентир после Азорских островов. В четырнадцати милях от плавучего маяка капитан Каламаи приказал изменить курс на шесть градусов влево, так как если бы «Андреа Дориа» продолжал идти прежним курсом, то стоявшее на якоре маленькое судно оказалось бы рассеченным пополам. Стоявший у руля пятидесятидевятилетний матрос Карло Доменчини стал перекладывать штурвал влево, ожидая, когда картушка компаса, отщелкивая градусы, остановился на цифре 261. Приближение к плавучему маяку требовало особой бдительности, поэтому около радиолокатора стал второй штурман Франчини. Главный штурман Маджанини, заглядывая через его плечо, также наблюдал за приближением эхосигнала. Джианнини занялся более обыденными делами: написал новый курс на двух черных досках, проложил его на карте и сделал соответствующую запись в черновом судовом журнале.

На крыле мостика капитан Каламаи внимательно всматривался в туман, окутавший округлый нос его судна. Строго руководствуясь международными Правилами, в которых говорится, что суда должны иметь возможность остановиться в пределах расстояния, равного половине дальности видимости, итальянский суперлайнер должен был бы давно застопорить свои машины. Но вместе с тем «Андреа Дориа» был обязан на следующее утро высадить своих пассажиров в Нью-Йорке; в порту его ожидало около 250 специально нанятых грузчиков, готовых приступить к работе в 8 часов утра. Независимо от того, вовремя или нет ошвартуется судно, с этого момента им будут платить по два доллара пятьдесят центов в час. Поэтому лайнер не снижал скорости, как и поступают почти все другие суда, попавшие в туман.

В ту ночь особенно густой туман образовался именно на мелководье около маяка, где теплый Гольфстрим встречается с холодным течением, берущим начало у берегов Новой Шотландии. Судам, оказавшимся здесь, границы тумана не были известны. Лишь впоследствии удалось установить, что полоса тумана распространилась от мелей Нантакет на 160 миль к западу и на 18–19 миль к востоку.

В таком тумане капитан Каламаи, конечно, не мог увидеть огня плавучего маяка, на это он и не рассчитывал. Франчини, стоявший у радиолокатора в рулевой рубке, громко докладывал о расстоянии и курсовых углах. В 22 часа 20 минут второй штурман крикнул:

— «Нантакет» на траверзе, дистанция одна миля!

Тут же он обернулся и взглянул на часы в штурманской рубке, которые были видны сквозь открытую дверь. Находившийся там Джианнини записал время траверза плавучего маяка и расстояние до него. Эти данные были очень важны, так как точно указывали место судна в данную минуту.

После того как «Андреа Дориа» прошел с большой скоростью мимо невидимого плавучего маяка (капитан успел расслышать только шесть туманных сигналов), Каламаи приказал:

— Курс двести шестьдесят восемь!

Рулевой принялся быстро перекладывать штурвал вправо, и судно легло на новый курс, отклонившийся всего лишь на два градуса от курса на запад. Это был прямой путь к плавучему маяку «Амброз».

Третий штурман Джианнини нанес на карту место судна — в одной миле к югу от плавучего маяка «Нантакет». Подсчитав расстояние и время от последнего определения, сделанного Франчини с помощью лорана, он рассчитал, что судно шло со скоростью 21,8 узла. Он доложил об этом капитану. «Андреа Дориа» заканчивал рейс в Нью-Йорк, перед ним был свободный прямой путь в океанском просторе.

Туман вокруг не рассеивался. Около радиолокатора в рулевой рубке главный штурман Маджанини тихо разговаривал с Франчини.

Тишину мостика нарушил телефонный звонок. Джианнини взял трубку. Звонил радиооператор, доложивший, что из Нью-Йорка по радиотелефону вызывают пассажира. Штурман сказал об этом капитану, Каламаи распорядился:

— Передайте!

Джианнини спустился с мостика, чтобы передать вызов старшему стюарду. Штурман очень скоро вернулся в темную тихую рулевую рубку. Но прошло некоторое время, пока после ярко освещенных пассажирских помещений его глаза освоились с ее сумраком. Затем он подошел к Франчини:

— Не разрешите ли мне еще подежурить у радиолокатора? — спросил он старшего по должности.

— Нет, я постою, — ответил Франчини, как бы невольно пожав плечами. Всматриваться в темный экран радиолокатора в поисках крохотных эхосигналов — пожалуй, это было наиболее обременительной обязанностью вахты: третий штурман провел за радиолокатором первые два часа, и Франчини решил, что в оставшиеся два часа он возьмет этот труд на себя.

Приблизительно через двадцать или двадцать пять минут после прохода плавучего маяка «Нантакет» Франчини заметил около наружного края экрана маленький, едва различимый эхосигнал. Он решил, что «Андреа Дориа» догоняет какое-то идущее с меньшей скоростью судно. Он внимательно следил за точкой на экране, в которой светящаяся линия развертки каждые восемь секунд освещала эхосигнал. Вскоре Франчини убедился, что ошибся. Это было судно, но шло оно не в одном направлении с «Дориа». Это было встречное судно!

— Судно! — громко доложил он. — Вижу судно на встречном курсе.

— Какой пеленг? — спросил капитан Каламаи.

Главный штурман Маджанини и Джианнини подошли к радиолокатору и стали заглядывать через плечо второго штурмана, который, установив на эхосигнал подвижный визир, доложил:

— Судно в семнадцати милях, четыре градуса справа.

Три стоявших у радиолокатора штурмана напряженно следили за перемещением эхосигнала. Судя по скорости, с которой сокращалось расстояние между эхосигналом и центром экрана (в центре находился «Дориа»), становилось все более и более очевидным, что оба судна шли одним путем навстречу друг другу. Но никто не побеспокоился сделать прокладку курса или скорости встречного судна. Никто не видел никакой трудности и тем более опасности в расхождении с одним-единственным судном на безбрежном просторе океана. Фактически все были настолько далеки от плохих предчувствий, что главный штурман Маджанини именно в этот момент покинул мостик. Перед уходом сердобольный главный штурман опять предложил капитану Каламаи, не оставлявшему мостик с трех часов дня, сменить его, но капитан отказался и на этот раз. Тогда Маджанини, пожелав спокойной ночи, удалился в свою каюту, находившуюся одной палубой ниже, чтобы перед сном заняться просмотром судовой документации.