Элвин Москоу - Столкновение в океане

Вскоре после того, как Питерсон ушел с мостика, к капитану прибыл старший механик Чиаппори. Он принес с собой новые печальные известия. В четверть первого ночи пришлось оставить генераторное отделение. Насосы все еще продолжали работать, но они были не в состоянии справиться с тоннами забортной воды, беспрепятственно заливавшей генераторное отделение через тоннель отсека диптанков.

Одна за другой, по мере того, как вода подступала к токонесущим частям, были выключены первые три динамо-машины. Когда вода подошла к четвертому генератору, уровень ее поднялся уже до пояса, и механики сдались. Они выключили последние два дизель-генератора. Всю основную нагрузку по обеспечению судна электрической энергией приняли на себя аварийный генератор мощностью 250 киловатт, установленный в кормовой части палубы «А», и два турбогенератора мощностью 1000 киловатт каждый, находившиеся в главном машинном отделении. По мере непрерывного сокращения подачи электрической энергии пришлось отключить вентиляцию, телефон, переключить на аварийное питание от аккумуляторов радиопередатчики и радиоприемники. Вся оставшаяся электрическая энергия использовалась для поддержания работы насосов и освещения судна.

Старший механик доложил, что сделал все возможное для выравнивания крена судна при помощи насосов. Он был вынужден пойти даже на такой рискованный шаг, как осушение трех больших междудонных отсеков, расположенных вдоль правого борта под генераторным и котельным отделениями. Главный механик Чиаппори перекачал масло из правого бортового отсека в крайние отсеки левого борта. Цистерны 15 и 17, расположенные под котельным отделением, были осушены и их содержимое выкачано в море. Выслушав эти донесения, капитан Каламаи ничего не посоветовал старшему механику и не дал ему никаких указаний, хотя всем было хорошо известно (позднее, на судебном заседании это признал и сам капитан), что осушение цистерн в нижней части корпуса уменьшает остойчивость судна и увеличивает опасность его опрокидывания. Уменьшение веса нижней части накренившегося судна повышало точку расположения центра тяжести судна.

Рассчитать точно, сколько времени продержится судно, было нельзя. Произвести замеры льял из-за крена оказалось также невозможным. Но накренившись на 25°, судно, казалось, вновь обрело равновесие. К тому времени, а была уже половина первого ночи, крен увеличился только до 28°. Третий штурман Джианнини протянул через рулевую рубку штормовые лееры, держась за которые капитан и команда могли перемещаться с одного крыла мостика на другой. Радиолокатор, включенный на восьмимильную шкалу, показывал два судна, спешивших на помощь — «Кэйп-Анн» и «Томас», которые обратились к итальянскому лайнеру с просьбой показывать свое место ракетами. Джианнини взобрался на крышу рулевой рубки и выстрелил в темноту двумя красными ракетами — сигнал бедствия. Перед тем как покинуть мостик, старший механик Чиаппори заверил капитана, что его подчиненные в машинном отделении будут вести борьбу до самого последнего момента.

Спасательную партию, направленную в каюту 230, где по сообщениям завалило трех женщин, около соседней каюты 236 перехватила Фанни Уэлс, умолявшая помочь ее дочери, прижатой койкой к стене. Группа принялась за работу и через пятнадцать минут освободила маленькую громко плачущую девочку. Затем матросы проводили мать и ее детей по затопленной палубе «А» к трапу и помогли им подняться на прогулочную палубу к месту сбора по аварийному расписанию. Про каюту 230 забыли. Были ли еще живы три женщины за ее перекосившейся дверью, этого никто никогда не узнает.

В сопровождении медицинской сестры Коретти доктор Тортори Донати зашел в лазарет за дозой морфия и шприцем для подкожных инъекций и тут же отправился в каюты 56–58. И на этот раз он не заглянул в мужскую палату лазарета, а там все еще блаженно спал американский матрос Роберт Гудзон. В каюте 58 доктор встретил Питерсона, Уэйта и ночного дежурного. Стюард Ровелли как раз в этот момент ушел на поиски домкрата. Глубоко потрясенный разрушениями в каюте 56, доктор передал шприц и ампулу с морфием Питерсону, узнав из его объяснений, что он тоже медик. Судовой врач не мог себе представить, каким образом пробраться к женщинам, хотя голоса их доносились к нему совершенно отчетливо. Он отправил сестру снова в лазарет за ампутационной пилой и пилой для разрезания гипса, а ночного дежурного попросил разыскать топор. Сам же доктор пополз в разрушенный и сузившийся коридор каюты 56, где наткнулся на тело Чанфарры. Удостоверившись в его смерти, Тортори Донати пролез в темную каюту. Но он не смог ничего сдвинуть с места, обломки были слишком тяжелы. Возвратившийся с топором ночной дежурный принялся рубить переборку, но многослойная полированная фанера только вибрировала под ударами, а с потолка, к которому она была прикреплена, на обеих женщин сыпался град осколков. Тем временем Питерсону все же удалось пробраться, чтобы впрыснуть весь морфий страдающим от сильной боли жене и Джейн Чанфарре.

Возвратившийся Ровелли, не разыскав нигде домкрата, снова полез в обломки на подмогу Питерсону. Они никогда раньше не встречались, но сейчас у них не было времени представиться друг другу. Оба работали наравне, в едином стремлении освободить Джейн Чанфарру, так как после этого могла появиться хоть малейшая надежда на спасение Марты Питерсон. Наконец у Джейн Чанфарры удалось освободить правую ногу. Но теперь мужчинам необходимы были инструменты: ножницы или нож, чтобы распороть громоздкий матрац, плоскогубцы или кусачки, чтобы перекусить пружины, и домкрат, чтобы поднять часть переборки и потолка.

Обе женщины снова попросили мужчин оставить их. Они умоляли Питерсона и Ровелли спасаться скорее самим, не дожидаясь, пока судно пойдет ко дну. Но тот и другой твердо решили не покидать лайнер до тех пор, пока обе женщины не будут освобождены. Питерсон пытался приободрить жену, Ровелли — Джейн Чанфарру. Снова и снова, уже в который раз, он принимался уверять ее:

— Не волнуйтесь, мадам, я вас отсюда вытащу.

Между тем доктор Тортори Донати ушел, так как его помощь была нужна нескольким пассажирам, тонущим в мазуте на палубе «В». На этот раз он взял с собой доктора Джианнини и двух фельдшеров. Попасть с палубы «А» в поперечный коридор палубы «В», примыкавшей к гаражу, развороченному при столкновении, можно было только по единственному узенькому трапу. Спуск по этому трапу в темный коридор, находившийся уже ниже уровня моря, внушал страх. Снизу доносились крики нескольких женщин. На нижней площадке трапа стояли два механика и еще два человека из команды. Механики объяснили, что из коридора уже удалось вытащить четырех человек, но три женщины, оказавшиеся в поднятой кверху левой части коридора, были слишком напуганы и уговорить их подойти к трапу никак не удавалось. Смешавшаяся с мазутом забортная вода постепенно затапливала коридор, около трапа она поднялась уже до пояса. Матросы несколько раз пытались бросить охваченным паникой женщинам канат, но как только одна из них протягивала руку, чтобы ухватиться за его конец, тот скользил и исчезал в маслянистой воде. От бортовой качки накренившегося судна вода захлестывала сухую часть коридора. Когда оба механика ушли, доктор Тортори Донати решил, что спасти женщин (они были итальянскими эмигрантками) можно лишь отправив за ними в коридор матроса. Один из матросов, обвязав себя вокруг пояса канатом, прыгнул в воду. Он стал уговаривать женщин пойти вдоль натянутого каната к трапу, но все было напрасно. Тогда второй матрос, рискнувший спуститься в коридор, насильно заставил женщин взяться за канат и вывел их по одной к трапу. Одна из них взялась за канат только одной рукой, сжимая в другой саквояж.