Михаил Ребров - Советские космонавты

...Брился. Для бритья нужно установить еще одно зеркало.

...Работали в режиме закрутки на Солнце. Станция иногда вздрагивает — 2 — 3 слабых толчка. Очевидно, это связано с перетеканием жидкостей.

Примечание. Пульты управления научной аппаратурой надо закрыть предохранительными крышками из оргстекла.

При низком Солнце (сразу после восхода или перед заходом) Земля в дымке (пелена над поверхностью, хотя и нет видимой облачности). Очевидно, подсвечиваются со стороны какие-то слои атмосферы.

Иногда попадаются громадные облачные поля мозаичной структуры протяженностью не менее 1000 км (например, в 17.40 над 50° юж. ш. 350° в. д. в океане между Юж. Америкой и Юж. Африкой).

Плывущие облака над водой выглядят как плывущая по воде пена.

Цвет океанов — нежно-голубой. Волны видны почти всегда в противосолнечыый иллюминатор при высоком Солнце. Видна спутная струя от судов.

От самолетов видны инверсионные следы».

«21.VI в 13.20 в Южной Америке пожары, над каждым из них — облако.

Заход Солнца: сумерки приближаются я сгущаются, тени становятся длинными, светло-бело-голубыми. Затем сумерки становятся похожими на туман, который резко уходит вниз, и сразу же видны звезды второй и третьей величины. Это в противосолнечный иллюминатор. Высота Солнца еще около 15°, а здесь уже ночь.

При заходе Солнца элементы конструкции принимают различную цветовую окраску, выглядят раскаленными — рубиновыми или. золотыми (некрашеные поверхности)».

В спускаемом отсеке «Союза-11», который вернулся на Землю,- бортовые журналы, записи о результатах экспериментов, кассеты с фотопленками, дневниками наблюдений... До последнего мгновения трое отважных выполняли свой долг. И все, что можно было сделать, сделали. Сделали, чтобы еще не раз звучала музыка космических стартов.

И не случайно стихи о них Расул Гамзатов назвал коротким, но звонким словом «Доблесть».

Беда предстала мне воочию, И слезы скорби навернулись, Когда они на землю отчую Все трое мертвыми вернулись.

Вошли в пределы вечной повести, И до конца чиста их совесть. И доблесть не скрывает горести, Ко взлетам будущим готовясь.

Василий Григорьевич Лазарев

Летчик-космонавт СССР, Герой Советского Союза полковник Василий Григорьевич Лазарев. Родился в 1928 году в селе Порошино Алтайского края.Член КПСС. Совершил два полета в космос: первый — в 1973 году, второй — в 1975 году.

Космодром. Осень 1973 года. 27 сентября. Четверг. Через пять минут старт.

...На стартовый комплекс мы приехали пораньше. Здесь шла работа: по громкой связи звучали команды, вздыхали машины могучего установщика, лязгали сцепки заправочного поезда. Начинался хлопотливый, многотрудный день старта. Потом наступил кульминационный момент. У подножия ракеты вскипела мускулистая, живая пена из огня и дыма. Она клокотала, ревела, рождала гулкий гром, который бежал во все стороны по степи...

В тот день состоялся еще один испытательный полет. Первый пилотируемый полет после того, как на «Союзе-11» произошла трагедия. Перед экипажем ставилась задача проверить конструкторские решения и технические доработки, внесенные в космический корабль «Союз», а также испытать новые скафандры, которые должны были повысить надежность и безопасность космических полетов.

Испытательный... К испытательному требования более жесткие. Конструкторам надо проверить технику в реальных условиях полета, получить информацию, позволяющую судить, сколь удачен тот или иной вариант решения. От этого полета (здесь, на космодроме, его называют рабочим) ждут глубокого и всестороннего анализа, грамотной и квалифицированной оценки. Короче говоря, надо «прощупать» все и вся.

И сделать это на данном этапе должны не автоматы, а люди. От их заключения во многом будет зависеть судьба новых узлов и систем.

Я не буду перечислять все то, что сделал экипаж «Союза-12» на орбите. Об этом космонавты рассказали сами, когда вернулись из рейса. Я расскажу о тех, кто проводил испытания.

Космонавт-26... На нем летная форма: погоны с голубыми просветами, петлички цвета лазурного неба, золотистый нагрудный знак с распластанными крыльями и маленький ромбик — свидетельство об окончании высшего медицинского учебного заведения. Да, он врач. Врач и летчик.

...Еще в школе, когда среди сверстников шел извечный спор «кем быть?», Василий говорил, что будет летчиком. Покорять пятый океан из всего класса собирались только двое: Василий Лазарев и его друг Толя Павлов.

В Свердловскую спецшколу ВВС он прошел, как говорят, но всем статьям. А Толю Павлова медицинская комиссия не пропустила. Весь вечер просидели молча: словами горю не поможешь. Решили: оба пойдут в Свердловский медицинский институт. На третьем курсе, когда студентов распределяли по профилирующим кафедрам, Василий выбрал хирургию. Все свободное время пропадал в травматологическом отделении институтской клиники. Ассистировал опытным хирургам, принимал участие даже в таких сложных операциях, как трепанация черепа. Ему доверяли.

После ночной работы — снова лекции. Очень хотелось спать. Напряжением воли удерживал словно налитые свинцом веки, но строки расползались, и он засыпал, уронив голову на тетрадь. Дружеский толчок в бок будил его. В такие минуты приходила мысль бросить ночную работу и заняться только учебой. Но в первые послевоенные годы жизнь была трудной: все нормировано по карточкам. Брату — шесть лет, сестре — одиннадцать. Нужно было помогать семье.

В 1951 году ему и еще нескольким студентам предложили перейти на военно-медицинский факультет Саратовского медицинского института. Согласился. Учился старательно. После государственных экзаменов молодые старшие лейтенанты разъезжались к местам своей службы.

И все-таки он стал летчиком. Еще до выпуска в Саратовском медицинском институте была сформирована группа врачей-летчиков. Он пришел в нее первым. В Чугуевском авиационном училище эта группа была на особом положении. Все учлеты — курсанты, а они — офицеры. Даже инструктор Николай Грабов носил тогда на одну звездочку меньше, чем эти молодые врачи. Но это не смущало инструктора и не влияло на его требовательность и строгость.

Что может быть общего в профессии врача и летчика? На первый взгляд — ничего. Но это только на первый взгляд. В воздухе может случиться всякое: и огромные перегрузки, и тряска, и резкие перепады давления... Как реагирует организм летчика на них? На этот вопрос лучше всего ответит врач. Специалиста-медика можно взять на борт многоместного самолета, где он будет наблюдать за работой экипажа. Ну а на самолете-истребителе? Здесь нет места для наблюдателя. Врач и летчик должны быть совмещены в одном лице.