Василий Захарько - Звездные часы и драма «Известий»

Все происшедшее перед планеркой в Круглом зале напомнило мне, как в такой же утренний час 22 августа 1991 года мы снимали главного редактора «Известий» Николая Ефимова. Но это была борьба за высокие идеалы — за свободу слова, за независимость газеты. Сейчас же здесь произошла расправа с человеком, позволившим себе иметь свое мнение и, тем более — высказать его.

Я убежден, что в интересах газеты Эдуарду Фернандовичу давно надо было сбросить с себя коммерческую должность и вернуться к прежней деятельности, где он многие годы преуспевал, пользовался немалой известностью и заслуженным авторитетом — к чисто журналистской работе. Очень велика его вина в том, что «Известия» не смогли успешно развить свой бизнес, занять надежные позиции в рыночной экономике, отсюда и большие проблемы для газеты. Но поступать с ним, как с врагом?.. Это было аморальное действо, недостойное нашего Круглого зала, нашего коллектива, отреагировавшего на случившееся мрачным молчанием.

Думаю, Гонзальеза убирали не только как «предателя». Будучи самой близкой к Голембиовскому и достаточно самостоятельной фигурой, он мешал новой команде в ее влиянии на Игоря, и она расчетливо воспользовалась поводом «предательства», чтобы избавиться от конкурента.

Не скрою, у меня было желание рассказать Игорю, что в азербайджанском ресторане он значился как «Галемба», которого кое-кто хотел бы поставить в очередь на изгнание после Гонзальеза. Но совесть не позволила это сделать. Я решился лишь на короткую фразу, войдя в редакторский кабинет в ту минуту, когда его покидали Дардыкин с Яковым:

— Игорь, — сказал я, — будь осторожен с этими ребятами.

Он бросил внимательный взгляд на меня, как бы желая понять, зачем я это говорю. Но я тут же перешел к теме, по которой он меня позвал. Не исключено, что моя откровенность могла бы как-то повлиять на отношение Голембиовского прежде всего к Дардыкину, с которым они не были так душевны, как, скажем, с Агафоновым. Однако это вряд ли изменило бы наметившийся ход редакционных событий, а главное — я бы не простил себя за поступок, относящийся к разряду стукаческих. Полагаю, что сегодня я имею право сказать то, о чем молчал семнадцать лет.

После того как без ведома нефтяников совет директоров «Известий» перенес годовое собрание акционеров с 22 апреля на 4 июня, вице-президент «Лукойла» Леонид Федун позвонил в редакцию и предложил компромисс: открыть собрание в ранее назначенный день, но объявить перерыв до 4 июня. Редакция на это не пошла.

22 апреля представители компании во главе с Федуном все же попытались провести в «Известиях» собрание, однако их не впустили в конференц-зал. Пока они ждали, что им откроют дверь, по громкой связи был брошен призыв известинцам собраться в холле перед этим залом. Здесь и состоялось выяснение отношений между «трудовым коллективом» и проблемным инвестором. Стихийный митинг не мог сблизить стороны, которые уже далеко отошли от еще недавнего взаимопонимания. Звучали пламенные речи, которые ничем новым уже не отличались. Одни защищали свое право на свободу слова, другие отвечали, что «инвестор не угрожает свободе. Свободе угрожает нищета».

Обиженная таким приемом, но уверенная в своей правоте делегация незваных гостей устами Федуна объявила, что собрание состоится через два часа в соседнем Старопименовском переулке — в актовом зале средней школы № 175. Похоже, что такой запасной вариант был продуман заранее. Это собрание прошло без помех и быстро. Его участники представляли б о льшую часть собственности «Известий» — 51,3 процента акций. В пакет кроме основной доли «Лукойла» (41 процент) входили акции нескольких финансовых фирм, поддерживавших нефтяную компанию. Был избран совет директоров «Известий» в составе семи человек: четыре от нефтяников, трое известинцев. Персонально, как и договаривались в марте, названы Голембиовский, Данилевич, Гонзальез. Единственным известинцем, присутствовавшим на собрании в школе как физическое лицо, был вице-президент до вчерашнего дня, ставший рядовым сотрудником Э. Гонзальез.

Вечером избранные в совет директоров представители «Лукойла» во главе с Федуном вернулись в редакцию, чтобы провести здесь первое заседание в полном составе — вместе с тремя известинцами. Они огласили свое новое предложение: избрать Голембиовского президентом АО и председателем совета директоров, но не главным редактором. Игорь его отверг, заявив, что не устранены причины, вызывавшие возражения журналистского коллектива. В опубликованной в «Известиях» информации об этой встрече указывалось, что главная из этих причин — «отсутствие надежных гарантий защиты журналистов от попыток введения политической цензуры, что исключало бы нормальное выполнение обязанностей газеты перед читателями». Подразумевалось, что такую гарантию может дать выполнение только одного условия — главным редактором «Известий» должен оставаться Голембиовский.

23 апреля по инициативе Федуна состоялась еще одна встреча с Голембиовским, и они договорились взять тайм-аут. Федун улетал в Лондон презентовать ценные бумаги «Лукойла», Игорь пообещал уйти в отпуск. Действительно, 24 апреля он издал приказ: «Ухожу в недоиспользованный отпуск на 14 рабочих дней с 28 апреля по 16 мая 1997 г. Исполнение обязанностей президента АО возлагаю на директора по производству Батарчука Б. А. и исполнение обязанностей главного редактора газеты на Друзенко А. И». Но это был ложный приказ, усыпляющий бдительность противника. О настоящем отпуске не могло быть и речи, поскольку уже развернулась многоходовая операция, цель которой — привлечь второго крупного инвестора в расчете столкнуть его с первым.

Еще в середине месяца в коридорах, холлах, в столовой, кафетерии были расклеены объявления: «Всем, кому дорога судьба редакции, нотариус заверяет доверенность каждый день». Этот же призыв раздавался на планерках, различных заседаниях. Объяснялось и внушалось, что каждому, кто владеет акциями «Известий», надо их передать в управление Голембиовскому. Всего на руках более чем пятисот физических лиц имелось 22 процента акций от общего числа. Ставилась задача собрать их, то есть консолидировать в единый пакет, чтобы главный редактор, действуя по доверенностям, мог им голосовать в интересах редакции. У самой редакции уже было 22,4 процента акций, ранее скупленных у известинцев. Дальнейшие шаги пока не раскрывались, оставались для коллектива тайной.

Здесь надо вернуться к воспоминаниям Якова. На следующий день, после того как установился контакт с олигархом Потаниным, а ребята вместе с шефом выпили по стакану виски, потом и по второму, началась интенсивная работа с будущим акционером. На переговоры с Кожокиным, заместителем Потанина,