Василий Захарько - Звездные часы и драма «Известий»

О дальнейшем немало писалось в газетах. Расходясь в деталях, суть передавалась верно. Надеин сначала договорился о сделке с нефтяниками, оформив предварительные бумаги по имевшемуся при нем загранпаспорту. Официально зафиксировать продажу акций требовалось в помещении депозитария, оно находилось в соседнем с редакцией подъезде. Когда он туда явился, там его уже ждали наши молодые журналисты-международники Максим Юсин и Константин Эггерт, отличавшиеся особенно активным неприятием зависимости газеты от «Лукойла». Страстно уговаривая Надеина порвать с нефтяниками, они в числе аргументов против них назвали речь вице-президента компании Федуна при неудачной попытке провести 22 апреля собрание в «Известиях»: в ней будто бы слышался антисемитский душок, и он, возможно, присущ идеологии других руководителей компании. Истинного демократа Надеина это насторожило, и он согласился встретиться с человеком из ОНЭКСИМ-банка — Вадимом Горяиновым. Встреча состоялась сразу, а единственным аргументом в ней были уже деньги. Этой сделке не могла помешать предварительная договоренность с «Лукойлом» — там фигурировал загранпаспорт, не имеющий юридической силы. Оформление в банке прошло на основе общегражданского паспорта.

Так складывалось по чужеземному, а не по советско-русскому обычаю, что мы с Володей ни в 97-м, ни во все годы позже ни разу между собой не говорили о тех суммах, что получили от продажи своих акций. Как-то подразумевалось, что это сугубо личное дело каждого и нечего совать нос в кошелек другого, хоть мы и друзья. Ну а поскольку его деньги оказались вдруг предметом общественного внимания, то я просто принял к сведению то, о чем писали газеты, иногда со ссылкой на сотрудников банка: журналист Надеин получил за известинские акции 1 миллион долларов. Сам он эту цифру не опровергал и никак нигде не комментировал. Зато комментировали ее многие другие, отмечая возросший финансовый масштаб известинского конфликта, раз в нем возникают долларовые миллионеры. Другой, несколько странный резонанс вызвала эта история в отдельных кругах родного коллектива. Надеина осудили за то, что из своих акций он выжал намного больше, чем все остальные. Искренне возмущались: как он посмел?.. Зависть переходила в неприязнь к человеку, вина которого в том, что он неглуп, расчетлив.

Ажиотаж последних дней вокруг известинских акций не позволял иметь точную картину того, как они распределились между акционерами, но Игорь и его команда нисколько не сомневались, что победа обеспечена, и по этому случаю, как пишет Яков,

в кабинете главного царил настоящий праздник. Все что-то выпивали, много курили, громко общались… Нас охватила настоящая эйфория. Вождь, как мы к этому времени шутя уже называли Игоря Несторовича, снова был весел, уверен в себе и энергичен. Он чувствовал себя победителем вместе с нами, и это как-то по-особому всех объединяло. Даже тех, кто до этого отсиживался по кабинетам или позванивал в «Лукойл». Но мы, опьяненные победой, были великодушны. Игорь Несторович ни на кого не держал зла, и его пример был для нас убедительным. А опьянение уже в буквальном смысле довело ситуацию до курьеза…

Дальше Яков рассказывает, что один из участников торжества, изрядно «принявший» за победу, поехал домой на метро с портфелем, в котором были все документы о скупке-продаже акаций. Утром он вернулся в редакцию совершенно убитый и заявил, что портфель пропал. Вспомнить, где это произошло и при каких обстоятельствах, не мог. Все были в шоке.

Под угрозой, — пишет Яков, — оказались все наши усилия последних дней. Мы растерянно сидели за длинным столом в кабинете у шефа и не находили слов. Тишину нарушило тихое предложение Горяинова: «А может, в камере забытых вещей метро поискать?». Вадим Белых вскочил и убежал звонить, мы лишь махнули руками. Но минут через десять Вадик вернулся и, едва распахнув дверь, со смехом произнес: «Портфель на станции метро “Университет”. В камере хранения»… Надо было видеть облегчение на наших лицах. И шефа, качающего головой.

Даже по этому краткому описанию праздника победы видно, как редакция была разделена на наших и ваших, своих и чужих. Это сейчас победители прощали «даже тех, кто отсиживался по кабинетам». Это сейчас «мы, опьяненные победой, были великодушны». Это сейчас «ни на кого не держал зла». А что было до этого? Властвовал печально знаменитый в нашем отечестве подход к людям, к их оценке: кто не с нами, кто придерживается своего, другого мнения — тот против нас. Особой манерой при этом отличался автор приведенных воспоминаний. Свою хорошую репортерскую привычку выезжать на задания с видеокамерой он перенес на редакционные будни. Говорит сотрудник на планерке неприятные вещи о публикации в газете против «Лукойла» — Яков его снимает. Выступает человек на собрании против руководящего мнения в этом конфликте — Яков пополняет свое досье на инакомыслящих. Сгруппировались за столом с кофе несколько сотрудников из списка неблагонадежных — они уже в кадре Якова. В цитируемых мною его мемуарах он приводит эпизод с дискуссией на одном из собраний — и тут же пишет: «Часть коллектива (по-моему, Захарько и Бергер. Надо посмотреть видеозапись) стала публично возражать». Я посмеивался над видеослежкой оператора-любителя, многих же она раздражала как способ откровенного психологического давления.

Добившись перевеса в акциях в пользу ОНЭКСИМ-банка, «Известия» 14 мая опубликовали на первой полосе сообщение «Претензии “Лукойла” на роль владельца газеты оказались несостоятельными». Все оно выдержано в прежнем конфронтационном духе по отношению к своему крупнейшему акционеру. Главным материалом следующего номера становится огромная статья «“Лукойл”: политика и бизнес» с подзаголовком «Штрихи к портрету акционера». Если бы существовал список позорных публикаций за всю историю «Известий» — а был бы он, увы, громадным, — то в него наверняка вошла бы и эта статья. Обвинительная лексика прошлых десятилетий, высосанные из пальца доказательства. Приписанная «Лукойлу» вина за все. В политике он — душитель свободы, слепо действующий по указанию второго лица в стране (премьера), кормится от него и полностью зависит. Более того, по его заданию скупил акции «Известий» с целью подмять редакцию под себя. В бизнесе — хозяйственная несостоятельность, колоссальная задолженность перед бюджетом, один из крупнейших налоговых должников. Но откуда у него «свободные» запредельные средства на акции? Задавшись этим вопросом, статья уверенно отвечает: есть дополнительный «карман». Это — черная касса бандитов. Оказывается, респектабельный «Лукойл» находится под контролем криминальных структур, в его руководстве состоят люди с бандитским прошлым. А среди тех, кто способствует могуществу «Лукойла» в интересах братвы, фигурируют крупные тузы российского преступного мира — воры в законе Мирон, Дед Хасан, Шакро-молодой, Дато Ташкентский, Михо, Робинзон, Чиж и другие уголовные авторитеты калибром поменьше. Никаких конкретных фактов, разоблачительных свидетельств.