В. Пенской - Сражение при Молодях 28 июля - 3 августа 1572 г.

[47] См.: Лихачев Н.П. Разрядные дьяки XVI века. Опыт исторического исследования. — СПб., 1888. — С. 462—463, 534.

[48] См., напр.: Тихомиров М.Н. Малоизвестные летописные памятники XVI в. // ИЗ. 1941. — Вып. 10. — С. 92.

[49] О «меженине» см., напр., показания перебежчиков и пленников Девлет-Гирею в 1571 г. у В.П. Загоровского (Загоровский В.П. История вхождения Центрального Черноземья в состав Российского государства в XVI веке. — С. 162—165; ср.: Скрынников Р.Г. Царство террора. — С. 453—454). В летописях записи о море и «меженине» датируются 7076—7079 гг. (Анхимюк Ю. В. Записи летописного характера в рукописном сборнике Кирилло-Белозерского собрания — новый источник по истории опричнины // Архив русской истории. — 1992. — Вып. 2. — С. 128—129; Летописчик Игнатия Зайцева / Зимин А.А.Краткие летописцы XV-XVI вв. // ИА. — М.; Л., 1950. — Т. V. — С. 21—22; Корецкий В.И. Соловецкий летописец конца XVI в. — С. 236—237; Летописные заметки за 7030—7137 (1522—1629) года // ЧОИДР. — 1896. — Кн. 4. IV . Смесь. — С. 1).

[50] Кобрин В.Б. Новая царская грамота 1571 г. о борьбе с чумой // Труды Отдела древнерусской литературы. — М.; Л., 1958. — Т. XIV. — С. 267; Пискаревский летописец. — С. 192; Псковская 3-я летопись // ПСРЛ. — М., 2000. — Т. V. Вып. 2. — С. 249; РК 1475—1605. — Т. II. Ч. II. — С. 283—284; Скрынников Р.Г. Забытый источник о России эпохи Ивана Грозного // Вопросы истории. — 1999. — № 1. — С. 140.

[51] Об этом перемирии см., напр.: Новодворский В. Борьба за Ливонию между Москвою и Речью Посполитою (1570—1582). Историко-критическое исследование. — СПб., 1904. — С. 1—7. О ходе переговоров и ратификации перемирия см.: Бантыш-Каменский Н.Н. Переписка между Россиею и Польшею по 1700 год. — М., 1862. — Ч. 1. 1487—1584. — С. 133—135; Памятники дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским государством. Т. III (1560—1571) // Сборник Императорского русского исторического общества. — СПб., 1892. — Вып. 71. — С. 616—762.

[52] Первое послание шведском королю Иоганну III (1572). — С. 145.

[53] Нижегородский летописец. — Нижний Новгород, 1886. — С. 35. Хотя в летописце это событие и датируется 7082/1574 г., однако, учитывая неточность его хронологии, можно с уверенностью отнести отмеченный факт набега казанских татар на Нижний Новгород к 1571—1572 г. См., также: Штаден Г. Записки о Московии. — С. 211.

[54] Новгородские летописи. — С. 110. Здесь же сохранилось и интересное свидетельство о наборе посохи для нужд наряда: «… на Волхов на берег провадили к судну на лодии казаки Навгороцкые, своих дворов с улицы; а давали казаком на день по пяти денег и по два алтына везти было тот наряд в Псков…» (Там же. — С. 118).

[55] Бурдей Г.Д. Молодинская битва 1572 года. — С. 58.

[56] Иван Грозный прибыл в Новгород 1 июня 1572 г. (Новгородские летописи. — С. 114). Кстати, В.П. Загоровский, анализируя обстановку накануне вторжения татар, писал в своей ставшей классической работе, что на Оке в преддверии нашествия были сосредоточены «…практически все русские военные силы» (Загоровский В.П. История вхождения Центрального Черноземья в состав Российского государства в XVI веке. — С. 171). Однако историк при этом почему-то забыл о мощной армии, что была сосредоточена весной 1572 г. в Новгороде и о которой пойдет речь ниже.

[57] «…В большом полку быть государю царю и великому князю Ивану Васильевичю всеа Русии, а с ним сын его государев царевичъ князь Иван Иванович, да за государем в полку царевичъ Михайло Кайбулович. Дворовые воеводы князь Федор Михайловичь Трубецкой да Малюта Лукъянов сын Скуратов. В передовом полку воеводы князь Петр Тутаевичь Шейдяков, да князь Василей Юрьевичь Голицын, да Замятня Иванович Сабуров; да в передовом же полку Иль Мурза Исупов. В сторожевом полку бояре и воеводы князь Иван Федорович Мстисловской, да Михайло Яковлевич Морозов, да воевода Иван Дмитреевичь Плещеев Колотка; да в сторожевом же полку царь Будалей…» (РК 1475—1605. — Т. II. Ч. II. — С. 302—305).

[58] Там же. — С. 305.

[59] Новгородские летописи. — С. 113. В Ливонском походе 1577/1578 гг. участвовало 5190 «земских» стрельцов (РК 1475—1605. — М., 1982. — Т. II. Ч. III. — С. 463).

[60] Во время сильной бури 2 июля 1572 г. на Ильмень-озере погибло 80 казаков «ис Копорья города, а иные ис Полотска» (Там же. — С. 116). В упоминавшемся Ливонском походе в состав царского войска вошло 1440 казаков (РК 1475—1605. — Т. II. Ч. III. — С. 463).

[61] Новгородские летописи. — С. 339. Для сравнения, в Ливонском походе 1577/1578 г. участвовало 1280 стрельцов «государева двора и дворовых городов» (РК 1475—1605. — Т. II. Ч. III. — С. 462).

[62] РК 1475—1605. — Т. II. Ч. II. — С. 295. На то, что Саин-Булату было приказано находится в Новгороде до вторичного приезда Ивана, обращал внимание еще В.В. Вельяминов-Зернов (Вельяминов-Зернов В.В. Изследование о касимовских царях и царевичах. — СПб., 1864. — Ч. 2. — С. 12).

[63] В Ливонском походе в рядах русской рати сражались 4227 «тотар и мордвы и … свияжских, и чебоксарских, и кокшайских людей» (РК 1475—1605. — Т. II. Ч. III. — С. 464). Для сравнения, в полоцком походе 1562/1563 гг. участвовало 6349 «тотар, и мордвы и черемисов» (Баранов К.В. Записная книга Полоцкого похода 1562/1563 года // Русский дипломатарий. — М., 2004. — Вып. 10. — С. 126—129).

[64] И снова сошлемся на данные по Ливонскому походу. Государев полк насчитывал 1400 детей боярских «розных городов», очевидно, выборных, передовой полк — почти 1000, а сторожевой — немногим менее 800, всего в сумме 3200 детей боярских. При наряде было под началом трех воевод почти 500 «детей боярских и охотников, и псарей, и сокольников, и кречетников, и ястребников» (РК 1475—1605. — Т. II. Ч. III. — С. 449, 459—461). В полоцком походе численность аналогичных полков составляла соответственно порядка 5000, 1900 и порядка 1900, а при наряде — несколько более 1400 детей боярских (Баранов К.В. Записная книга Полоцкого похода 1562/1563 года. — С. 125, 127—128). Однако Ливонский поход 1577/1578 гг., по нашему мнению, больше подходит в качестве аналога «свийского» похода 1572 г., чем полоцкий.

[65] Наряд под началом двух воевод был в составе рати, собравшейся в конце 1571 г. в Новгороде. Логично было бы предположить, что тяжелую артиллерию не стали вывозить из города на случай скорого возобновления военных действий. И действительно, есть прямое указание на то, что наряд был в Новгороде летом 1572 г. (Новгородские летописи. — С. 118).

[66] Представляется, что поскольку в новом «свийском» походе принимали участие скорее всего выборные дети боярские (по аналогии с ливонским походом), то можно предположить, что число послужильцев соотносилось с количеством детей боярских как 2 к 1. Так, сын боярский Севрюк Клавшов в своем донесении об обстоятельствах похода Девлет-Гирея на Москву в 1571 г. сообщал, что «изменник государский» Кудеяр Тишенков, который вывел татар на Москву, «прибежал» к хану с пятью другими детьми боярскими, а с ними было 10 «человек их людей» (Загоровский В.П. История вхождения Центрального Черноземья в состав Российского государства в XVI веке. — С. 165). «Обидные» же списки полоцкого воеводы кн. А.И. Ногтева-Суздальского, датируемые началом того же десятилетия показывают, например, что у четырех детей боярских дорогобужан литовские «воры» убили четверых их людей, а еще столько же взяли полон, у двух других детей боярских взяли троих их людей, у одного сына боярского убили человека, другого ограбили, а двоих взяли в полон, у второго сына боярского взяли двух его людей (Памятники истории Восточной Европы. — М.; Варшава, 1998. — Т. III. — С. 28).