Станислав Аверков - Как нашей стране доставались Победы

Справка составлена по материалам партархива.

Зав сектором партархива Института истории партии при ЦК КПБ Л. Аржаева».

Справки уникальные. Не часто советские чекисты расписывают на бумажке свои не афишируемые дела.

Александра Ивановна Столярова, жительница белорусского города Борисова, работала медицинской сестрой в 1-й городской больнице. После захвата город фашистами эта больница была превращена немцами в военныйгоспиталь. Весь медицинский персонал и Александра Ивановна в том числе были отправлены немцами в другую больницу, превращенную оккупантами в инфекционную. Фашисты сюда свозили всех больных тифом, в том числе и военнопленных из лагерей. Персонал «инфекционки» ухаживал за больными, вырывал их из лап смерти.

К Александре Ивановне и обратились партизаны.

– Давно я ждала связи с вами. Что делать?

Снабжала партизан порошками и таблетками. Следующее задание было сложнее. Александра Иванова помогала выздоравливающим уходить в лес.

Выдавала патриотам справки:

«Прошел лечение от тифа, направляется по месту жительства».

А в журнале регистрации против их фамилии проставляла отметку – умер. Многих она переправила осенью 1942 года и зимой 1943-го в лес к партизанам.

Собрала группу из десяти человек. Информация, собранная ими, стекалась к Шурочке. Так называли Столярову знакомые.

Ее квартира в Борисове превратилась в подобие подпольной партизанской базы. У Шурочки ночевали связные из партизанской бригады имени Щорса. В этих же комнатах находился и ее сын Володя Дедюшко. Ему было в то время 12 лет.

…И все же без срыва не обошлось. На улице немцы устроили облаву на местных жителей. Среди них оказалась и Столярова.

… Тюремная камера. Тридцать женщин прижались друг к другу. Иначе не поместиться. Дверь со скрежетом открылась. Увели несколько человек. Ей надзиратель сказал с ухмылкой:

– Столярова! Тебя расстреливать будем позже. А сейчас собирайтесь на допрос.

Следователь жестко буравил глазами:

– Столярова! А ведь тебя твои сокамерницы выдали! Выкладывай, зачем сожгла Гитлера? Видела, как пятерых баб увели из камеры? Мне ничего не стоит и тебя отправить вслед. Если не будешь откровенной.

«А почему он ни разу не спросил о разведывательной работе? О моих агентах? О моей явочной квартире? Почему не расспрашивает о партизанском отряде? Скорее всего меня схватили в облаве за компанию. А кто-то из сокамерниц купил свободу, рассказав, как в больничной печке пламя пожирало портрет Гитлера?»

А вслух:

– Господин следователь! Ну почему мне не везет? Мужа красные в тюрьму сажали. А меня вы…

– Муж был против советов?

– Против, – соврала она.

– Ладно, ступай в камеру. Проверим.

И снова потянулись дни в заточении. Расстреляли ее подругу Лину Филлипович. Она доставала для партизан аусвайсы (удостоверения). Расстреляли Олю Корнюжко. Тоже за связь с партизанами. Когда же настанет ее очередь?

После очередного допроса вели ее по тюремному коридору. Тюремщик – лысая голова с рыжими усами. До войны встречались в больнице. Записку мужу передать отказался. Лишь пообещал выпускать из камеры на работы. Куда ее распределят сегодня? Мыть заплеванные полы в тюрьме или чистить сортиры за забором под автоматом! Как хочется на волю! Как там ее люди без нее изворачиваются? Партизанам новые сведения о немцах всегда нужны. Чем занимается ее сыночек Вовочка?

…Утро. Дверь скрипит, как древняя старуха. Из-за нее доносится волшебный голос:

– Столярова! Будешь мыть полы в казарме.

Ведро. Тряпка. Замызганные доски. Пьяный гогот. Ввалился в казарму молодой парень. И вдруг она слышит:

– Мамаша! А вы что здесь делаете?

«Кто произнес это? Неужели Вася Завьялов? Как же ты, Васенька, оказался в шайке предателей? Я тебя, тифозного, выходила, дала справку, записала в умершие!»

– Попала в тюрьму, Василек. Сама не знаю, за что? Завтра ты меня расстреливать будешь!

– Да что вы, мамаша! Вы ж меня от смерти спасли!

– Если оказался здесь, значит, первый в меня будешь целиться и застрелишь. Так – то, Вася! Судьба у меня, наверное, такова. Делаешь людям добро, а они тебя в могилу запихнуть стараются.

– Правда ваша, мама! Смалодушничал я. К партизанам не дошел. По пьяни дружок в полицию сманил. Теперь сам не рад! Жизнь моя пропащая… Но тебя я выручу!

И закричал, пересиливая пьяный гогот:

– Эй, мужики, поручимся за мою мать? Не виновата она!

– Василек, – уставился на Александру Ивановну пьяный базар, – А твоя мамаша хороша!

– Ну что, братки, выручите?

– Выручим! Поручимся! Мы тебя знаем. Ты наш! А твоя мамаша из нашего кодла!

И поручились перед фашистским следователем за резидента партизанской разведки в белорусском городе Борисове. Вызволили из тюрьмы. Вышла на свободу. Мало ли на свете бывает чудес!

Вышла и стала более осмотрительной. И все же душа ее всколыхнулась, когда в конце лета 1943 года к ней обратилась одна из приятельниц:

– Шурочка, тебе известно, немцы из лагеря пленных отпускают? За взятку. Мужа или сына. Я на днях своего племянника освободила.

– Что-то я раньше от тебя о племяннике не слышала. И об освобождении в первый раз слышу. Да уж ладно. Бог тебе судья. Если нужно, чтобы появился племянник, так тому и быть. А взятка-то какая?

– Известно, что немчуре нужно – сало да самогон.

– Все, что ты рассказала, интересно. Но не более. У меня за колючей проволокой никто не мается.

– Знаю. И все же есть причина обратиться к тебе. Племянник надоумил. Который раз просит: найди хорошего человека. В лагере находится военный. Он спас племянника от лагерного бандита. А ты в инфекционке работаешь. Надо помочь этому большому военному выйти на волю.

– Кто это большой военный? Может быть, ты меня под монастырь подводишь?

– Племяш сказал, что это московский ополченец – юрист, попал в плен под Вязьмой.

– А как же он оказался у нас, в Борисовском лагере с крутой характеристикой?

– Вот его сама и расспросишь.

– Задала ты мне, подруга, задачку. Подумать надо, на то и есть голова на плечах.

Ранее, когда партизаны скрывались в Шурочкиной явочной квартире, передали ей устное сообщения от начальника особого отдела партизанской бригады имени Пономаренко Заварыкина:

«В Борисове надо быть особенно осторожной, так как в городе находятся агенты абвера».

Шурочка, предупрежденная об этом, стала размышлять:

«У нас орудует абвер, а военнопленных из лагеря пускают домой за сало, не является ли предложение вызволить военнопленного высокого ранга из контролируемого абвером лагеря для военнопленных провокацией?»

Для неосведомленных читателей, привожу разъяснение, взятое мною из «Военной энциклопедии»»: