Николай Прокудин - Бой под Талуканом

И мы, весело смеясь, убежали вниз, к кишлаку. У поворота дороги сидел торговец с лотком и при свете керосиновой лампы спорил с покупателем. Он очень удивленно посмотрел на нас и что-то прокричал.

– Что ему надо, чего орет? – спросил Ветишин. – Хоть бы кто-нибудь их язык понимал. В следующий раз Арамова нужно взять.

– В другой раз автомат нужно брать с собой. Тогда и патруль можно пугнуть, и «духов» завалить, если что, – резко оборвал его я. – У кого-нибудь, кроме меня, есть что-либо с собой?

– А что есть у тебя? – поинтересовался удивленно Грымов.

– У меня – две РГО в боковых карманах штанов, по костям очень больно стучат. Сейчас запалы вверну – и уже вооружен. – И с этими словами я принялся вкручивать запалы.

– Вооружен! Только себя и нас подорвать сможешь, – усмехнулся Марасканов.

– Что-то о возвращении мы не подумали, – задумчиво почесал «череп» Острогин. – Я даже гранату и ту не захватил. Но кто же знал, кто мог предположить, что мы досрочно вернемся. Такой огромный штаб, обширный женский контингент, и так бесславно возвращаемся. Мне даже стыдно за себя, а за вас тем более.

– Мужики, я вижу, как Острогин действительно краснеет, – объявил Ветишин. – Ему и вправду стыдно.

– Хватит болтать, быстрее идите и молчите, накличете беду, – забурчал Грымов. – Как бы «торгаш» этот «духов» за нами не послал.

Неожиданно со стены, которая возвышалась вокруг афганского музея, кто-то громко окликнул нас.

– Тохта (стой)!

– Бача, дуст! Салам, шурави командор буру (друг, здравствуй, русские командиры идут), – крикнул Острогин.

– Салам алейкум! Буру-буру (идите). Сигарет? Сигарет?

– Нист, нист (нет)! Не курим, – ответил я ему.

– На, друг, кури. У меня есть. – И Ветишин бросил пачку сигарет солдату.

– Спасиба, карашо, командор.

Весело помахав «сарбосу» руками, вытирая выступивший холодный пот, кинулись мы бежать дальше по дороге к полку.

– А ведь если бы был сволочью, парой очередей нас мог завалить! Самое интересное, что прокричали набор слов, но друг друга поняли! – воскликнул Острогин, когда мы отошли подальше.

– Мог перестрелять… хороший солдат попался, душевный. Просто повезло, – согласился я. – Нечего по ночам шастать по большой дороге.

Почти бегом мы проскочили развилку на торговую базу и направились дальше.

– Ребята, а может, завернем к работницам советской торговли. Вдруг нас ждут и скучают, – предложил Ветишин.

– Тебя ждет твой любимый сейф и матрас, на котором ты время от времени спишь, если в женский модуль не пускают. И твой доблестный взвод, они-то по лейтенанту наверняка соскучились, – усмехнулся я.

– Ох, и не говори, замполит мой дорогой. Как они мне надоели, этот Исаков толстомордый, этот Алимов хитрожопый, этот Таджибабаев ленивый. А Кайрымов, Керимов, Эргалиев, Тетрадзе, Васинян. Чертов «интернационал». У всех во взводах какой-нибудь «луч света в темном царстве», а моя пехота как на подбор – одни мамбеки и бабуины.

– Прекрати жаловаться, я тебе Сомова выделил, отличный парень, – возмутился Грымов.

– Парень хороший, но не серьезный, будет ли толк с него. Москвич – он всегда москвич. С ним, правда, весело, не соскучишься: фокусы, шутки, анекдоты, пантомимы. Мимика у парня – классная.

– Что-то вы разболтались, – зашипел Острогин. – Идите молча, а то пальнет кто-нибудь на звук разговора из Даруламана.

– Не только афганцы, но и свои могут, даже более вероятно. Как через КПП-то пойдем? На подходе пулеметчик от перепуга из ДШК очередь даст, вот будет хохма! Потом собирай нас по кускам и сшивай для отправки домой, – вздохнул я. – Короче молчим и идем.

Мы ускорили шаг и миновали полк зенитчиков. У ворот стоял прапорщик и молча курил.

– Дружище, звякни на наше КПП, чтобы не стреляли. Скажи, что свои, родные офицеры идут, домой возвращаются.

– Хорошо, позвоню. Опасаетесь?

– Еще как! Жить хочется все больше и больше, особенно перед заменой, – ответил ему Игорь.

– Перед заменой нечего по ночам шататься, нужно чемоданы паковать и надеяться на мастерство летчиков, чтоб хорошо долететь.

Мы уже подходили к полку, навстречу вышел дежурный Боря Стремянов, окликнув нас с опаской издалека:

– Кого черти носят? Кто тут своими называется? А-а, первая рота! Ваше счастье, что позвонил дежурный из зенитного полка, а то я бы попрактиковался в стрельбе по движущимся мишеням.

– Борис! Тихо в полку, никого не разыскивают? – поинтересовался Грымов.

– Вроде да. Шагайте быстрее к себе, считаем, что я вас не видел, если что, вернулись по тропе, через минные поля.

– А мы никуда и не ходили, – улыбнулся Ветишин…

Никуда не ходили, как же… Кто-то комбату в уши надул про экскурсию буквально через час после нашего возвращения. Утром следующего дня все мы получили по выговору, кроме Эдуарда. Интересно, почему?

Мне строгий выговор, как организатору похода. А еще говорят, что если пьянка во главе с замполитом, то это уже мероприятие…

– Обещаю первой роте, так как энергия в них кипит и выплескивается, самую трудную задачу в «зеленке», – объявил майор Подорожник. – «Зеленка» большая, и дерьма там много, на вас всех хватит!

Спасибо, вам, «добрый» товарищ комбат, но Баграм-ка – такая дрянь, что смерть может ждать везде. Там нет ни фронта, ни тыла, нет линии обороны, нет вероятных секторов обстрела. Там есть только сплошная бескрайняя ненависть к нам, которую ощущаешь, едва приблизишься к любому кишлаку. С каждым разом все труднее выбираться оттуда. Все больше потерь. Боже, помоги нам! Хоть я и не верующий…

Комбат наказать наказал, но не сдал полковому начальству, хотя Ошуев после звонка из комендатуры рвал и метал. Дело пахло гауптвахтой: угроза патрулю, нарушение режима комендантского часа…

Весна вступила в свои права. Снега на среднегорье растаяли, в долинах все покрылось зеленью. Только высокие вершины еще по-прежнему белели ледниками.

В армию прибыл новый командующий, а в афганском руководстве сменился президент. Чувствовалось, что грядут большие перемены. Пошли разговоры о возможном выводе войск, сокращении числа боевых операций.

Но эти разговоры оставались разговорами, как всегда, была спланирована операция по легкой зачистке территории вокруг постов у Баграма. Летом туда зайти будет практически невозможно, а пока что ранняя весна и редкая зелень позволяли попугать «духов». Заставы изнывали от недостатка продовольствия, топлива и боеприпасов, шла весенняя замена солдат и сержантов.

Командир полка предупредил, что намечается что-то очень серьезное возле границы с Пакистаном. Чтобы армии спокойно уйти в рейд, необходимо возле зимних квартир навести порядок.

Легкая перестрелка завязалась у первых же дувалов. Танкисты прямой наводкой крушили стены заброшенных домов, артиллерия заваливала металлом подступы к дороге и окрестные виноградники. Штурмовики и вертолеты, как хищные птицы, высматривали добычу на земле и по очереди сбрасывали смертоносный груз вниз, на бесконечную вереницу кишлаков. Столбы дыма поднимались высоко в небо, а пыль клубилась и постепенно застилала всю долину.