Николай Прокудин - Бой под Талуканом

– Разберемся в полку, идите, товарищ прапорщик. Все прапорщики свободны, уходите от греха подальше! Принимаемся за офицерский состав. Где подствольный гранатомет? Молчите? Почему он был в мешке? Почему на машине вашего взвода движок загублен? Работать надо! Это все ваше комсомольское прошлое, товарищ Марасканов. Взводом командовать и воевать – это не на комсомольских собраниях болтать!

– Да что вы все тычете мне этим комсомолом? Я, между прочим, за время службы в десантной роте и спецназе пятнадцать «духов» завалил, а вы только и знаете – форма, порядок, комсомол… Привыкли тут к показухе!

– Что? Да я вас… Да ты… Уф-ф-ф, – тяжело задышал, дергая усами, комбат. – Убийцы! Пятнадцать мирных дехкан убил! Один бывший десантник – спецназовец Тарчук – всех подряд стреляет, другой, тьфу ты черт, – плюнул комбат со злостью на землю… – Ужас! Я с вами еще разберусь! Ох, разберусь! Что творится на свете, как жить? У меня сыну десять лет, через восемь, предположим, ему идти в армию, закончит еще через четыре года училище, и к кому он попадет? Ростовцев – начальник политотдела? Грымов, Марасканов, Ветишин, Острогин – командиры полков? В эти руки я отдам своего сыночка? Загубить свою кровиночку?! Нет, ни за что! – рисуясь, воскликнул Василий Иванович.

Наше моральное уничтожение шло к завершению. Офицеры батальона сидели за обеденным столом походной кухни и покатывались со смеху. Бесплатный концерт, театр одного актера.

– Меня успокаивает только то, что есть приличные молодые офицеры, и я надеюсь, Арамов к этому времени уже будет комдивом, – рявкнул комбат и продолжил – Третья рота! Вы только не обольщайтесь на свой счет! Если вместо Никифора на должности начпо окажется Мелещенко, это будет еще более худший вариант.

– Товарищ майор, а как вы оцениваете мои перспективы? – попытался пошутить Шерстнев.

– А твои, экс-разведчик, перспективы еще хуже. С ужасом смотрю и на вас с Афоней, и на всю вторую, и на третью роту. Мальчишки, неумехи. Бедная наша армия. Что с ней будет? – продолжал охать и вздыхать Василий Иванович. – Обедать, и к личному составу, приготовиться к маршу!

– Товарищ майор, – обратился я к комбату, двигаясь к кухне, – вот вы срамите нас, ругаете, позорите, но мы ведь не знаем, какая была у майора Подорожника молодость. Бурная – по кабакам и девочкам или вся в службе – полигоны, учения, занятия.

– Ну ты нахал. Ты на мое лицо в глубоких морщинах и на седую голову в тридцать четыре года взгляни. Сразу все станет ясно!

– А что, водка, девочки, папиросы накладывают еще более сильный отпечаток, чем суровые служебные будни, а можно все совместить и делать хорошо одновременно, – попытался сгладить ситуацию шуткой Луковкин.

– Гы-гы, – хмыкнул Шерстнев.

– А ты, экс-разведчик, лучше бы не смеялся в этот раз. Ну что ты собой представляешь как командир? Ни серьезности, ни требовательности, ни выучки нет. Кто разведвзвод развалил, а? Не обижайся, но с мозгами тоже проблемы, не лезь в чужой разговор.

– Да я так, ничего, молчу!

– Правильно. Помалкивай и ступай к роте. Не зли меня! Теперь, что касается вас, первая рота. Считаю, что вы, Сбитнев, до роты еще не доросли, Ростовцевым и Острогиным я займусь после отпуска, и гораздо плотнее, думаю, что-то сделать для их воспитания пока не поздно. Что касается Марасканова, то заменщика воспитывать – бесполезная трата времени. А насчет Ветишина, хм-хм, назначить, может, его командиром роты, как самого неиспорченного? Пусть воспитывает Острогана, Ростовцева и Бодунова?

– Интересная мысль, нестандартный ход, очень даже, может быть, получится. Кто еще не командовал первой ротой, – пробурчал я с сарказмом.

– Вы мне весь будущий отпуск испортили! С каким настроением я буду отдыхать? Разве можно батальон на полтора месяца оставить без моей отеческой опеки? Ох, хлопцы, беда с вами! Семен Николаевич, ты уж не подведи меня, не опозорь! Дай отдохнуть спокойно!

– Василий Иванович! Все будет хорошо! Положитесь на меня! – гаркнул Бронежилет, словно из пушки выстрелил.

– Тяжело тебе будет. Зампотех не сегодня, так завтра заменится, Артюхин вечно болеет: малярия или простуда, а теперь язва желудка приключилась. Третий замполит с воспалением хитрости. Ростовцев, вас что, уже в училище этому обучают?

– Не знаю, я выпускник другого училища. У Миколы спросите. Это его «бурса» – ответил я.

– О, Николай – крупный специалист по халтуре, думаю, что если выбирать из таких «специалистов» заместителя, то он – кандидат номер один. Куда ни кинь, всюду клин. Митрашу уехал, Жилин, Шведов и Луковкин вот-вот заменятся. На смену мальчишкам приходят совсем желторотые юнцы. Опять учи вас и учи. Я уже устал быть командиром и воспитателем в одном лице.

– А никто и не просит, – тихо прошептал Пыж. – Надоел!

Я встретился взглядом с ним и улыбнулся. Первый рейд, когда Николая не втаптывают в грязь, а наоборот, гладят по головке. Он же относится к этой ласке очень осторожно и с подозрением. Не привык.

Возвращение в Кабул отложили на сутки, дали возможность заправиться, обслужить технику, отдохнуть. Острогин лениво и с отвращением запихивал в себя пригоревшую кашу.

– Берендей, ты когда научишься готовить? – крикнул я и бросил ложку.

– Не нравится, не ешь, – буркнул прапорщик.

– Эй, милейший, не забывайся! Если ты носишь тушенку и жаркое в санитарку к комбату, это не значит, что можно грубить офицерам.

– Подумаешь, фон-барон нашелся. Жуй сухпай, если не устраивает работа полевой кухни. Готовим, как умеем.

– Я тебе сейчас твое толстое рыло помну! – заявил Сергей и вышел из-за стола. – Ты в горы хотя бы раз пойди, жопу разомни, брюхо растряси, а потом будешь тут высокомерно разговаривать с офицерами.

– Эй, старший лейтенант, успокойся, не то будешь иметь дело со мной, – подскочил к Острогину Соловей, тесня его толстым брюхом.

На шум к кухне заспешил из санитарки зам. по тылу.

– Ого, «три толстяка»! – усмехнулся Афоня. – Ну, сейчас устроим корриду. Жиртрест, успокойтесь, а то мы вам кости помнем и в котел засунем для навара.

– Вот тогда и поедим с удовольствием, – засмеялся я и потащил Серегу за руку подальше от Берендея. – Серега, не связывайся, все равно в дураках останемся, крайним будешь.

– Ресторан закрыт, раз не умеете себя вести. Соловей, выключай освещение! Только драки мне тут еще не хватало. От первой роты одни неприятности и шум.

– А ты бы лучше сел за стол и кашу вот эту съел. Жаркое все горазды жрать и не давиться. Для пятерых за счет всего батальона готовим? Уже по швам скоро треснете.

– Пошли вы все на…, – рявкнул Головской. – Берендей, первую роту больше не кормить, выдать сухой паек.

– А третью роту? Я тоже желаю морду помять некоторым! – поднялся из-за стола и распрямился двухметровый Луковкин.