Александр Север - СМЕРШ. Битвы под грифом секретно

Задержанный был агентом-радистом и в абвере значился под псевдонимом «Гайдаров». Как и остальных членов этой группы, его снабдили форменной одеждой младшего комсостава Красной Армии, соответствующей легендой и фиктивными документами. По словам радиста, их выброска происходила с определенными интервалами, поэтому они оказались на значительном расстоянии друг от друга, вследствие чего им пришлось довольно много времени потратить на взаимные поиски. Двоим удалось соединиться. Прождав безрезультатно два часа третьего и понимая, что задерживаться далее в районе выброски опасно, они решили оттуда выбираться. Прежде чем разойтись в разные стороны, лазутчики условились, что в дальнейшем пункты их встреч будут меняться и что предосторожности ради они не станут раскрывать друг перед другом адреса своего постоянного местонахождения. Следует отметить, что третий агент так и не дал о себе знать и несмотря на принятые меры не был обнаружен. Очевидно, оказавшись на родной земле, решил не ввязываться в шпионские дела. Такое случалось тогда, и нередко.

Перед группой абвер поставил задачу: осесть на территории Московской области в местах, близко расположенных к идущим на запад магистралям, и неослабно, круглые сутки, следить за продвижением воинских эшелонов по железной и шоссейной дорогам в направлении Москва — Ржев. Первый выход в эфир планировался либо после приземления, либо после устройства на жительство, проанализировав ситуацию, оценив личность задержанного, мы решили использовать открывавшиеся возможности для завязывания радиоигры с абвером. Начальник управления комиссар госбезопасности 3‑го ранга Михаил Журавлев, которому замысел показался многообещающим, поддержал наши предложения.

Как мы и ожидали, предложение о сотрудничестве с органами советской контрразведки радист принял охотно. А его искренность у нас не вызывала сомнений. Доказательством служило прежде всего то, что он по своей инициативе рассказал во всех подробностях о Борисовской и Катынской разведшколах абвера, их личном составе, а главное, сообщил известные ему сведения о ряде заброшенных и подготавливаемых к заброске в наш тыл агентов врага. 13 февраля 1943 года в обусловленное с абвером время агент-радист вышел на связь с разведцентром. Доложил, что высадка прошла благополучно, но ему удалось встретиться лишь с одним из двух парашютистов. Другой, несмотря на принятые ими энергичные меры, так и не был обнаружен. Продолжать дальше поиск было небезопасно. Заканчивалась передача на оптимистической ноте: радист заверял шефов, что приступил к делу и постарается в ближайшие дни доложить о первых результатах выполнения задания.

В ответной шифрограмме разведцентр с использованием условного знака упорно добивался ответа на вопрос: «Не угрожает ли радисту опасность со стороны НКВД и не работает ли он под его диктовку?»

Это насторожило нас: не удалось ли противнику каким-то образом разгадать наш замысел? Поняли ли абверовцы, что в результате перевербовки их радиста они становились жертвой дезинформации? Не так-то просто и легко было в условиях войны в этом разобраться, уловить и разглядеть существо дела.

Конечно же, наша дезинформация вряд ли бы выдержала испытание, если бы в ней не присутствовала какая-то доля правды. А вот какая, определить мог только Генеральный штаб. Придавая важное значение этой стороне дела, Оперативное управление, возглавляемое в то время генералом С. М. Штеменко, сумело создать тщательно продуманную и практически достаточно эффективную систему. В его составе постоянно функционировала группа специально выделенных высококвалифицированных «направленцев», в обязанность которой входила отработка дезинформации, которую желательно было довести до немецких штабов, чтобы ввести их в заблуждение относительно истинных планов советского командования. Надо заметить, что объем передаваемой дезинформации был достаточно обширен. В центральном аппарате органов госбезопасности поддержание контактов с Оперативным управлением Генштаба было сконцентрировано в руках заместителя начальника 2‑го (контрразведывательного) Управления НКВД генерала Л. Ф. Райхмана.

Потеря третьего участника заброшенной в тыл Красной Армии группы парашютистов была, пожалуй, одной из слабых, уязвимых и даже опасных сторон затеваемой операции. Мы понимали, что это обстоятельство определенно должно насторожить абвер и даже, быть может, вызвать сомнение в целесообразности продолжения игры. Дабы как-то развеять эту настороженность, второго агента решили оставить пока на свободе (что обычно делалось редко), открыто не чинить ему препятствий, но держать постоянно в поле зрения. Была уверенность, что это придаст поведению участников радиоигры бомльшую естественность. Когда спустя несколько дней оставшийся на свободе второй лазутчик явился, чтобы вручить радисту собранные шпионские сведения, он был взят под наружное наблюдение. Следившим за ним разведчикам, хорошо знавшим свое дело, удалось установить населенный пункт и дом, где он обосновался. В последующем за вражеским агентом наблюдали наши помощники из числа железнодорожников.

Основной целью радиоигры «Находка» было создание условий для дополнительного канала продвижения военной дезинформации. Заметим, что дело для нас облегчалось тем, что по требованию Ставки переброска частей, а также военной техники производилась главным образом ночью в условиях строжайшего соблюдения мер маскировки.

Так как перевербованный радист по ходу операции вполне заслуживал доверия, то в эфир он стал выходить хотя и под контролем, но без нашего физического сопровождения. Он самостоятельно поселился в доме одинокой пожилой женщины, монахини, за которым было установлено круглосуточное скрытое наблюдение. По соседству с радистом устроили на жительство опытного сотрудника нашей службы Николая Грачева, который опекал его с момента задержания. В процессе почти ежедневного общения он оказывал на него нужное влияние, тем более они оказались одногодками и между ними установились дружеские отношения.

Наконец, дело пошло. 16 февраля абверовский разведцентр, отбросив зародившиеся у него на первых порах сомнения, передал шифрограмму такого содержания:

«Поздравляем Вас с Вашим благополучным приездом. Хорошо, хорошо, сказал доктор. Приветствуем Вас — верных».

После этого, казалось, ничто не предвещало провала и шло по задуманному нами сценарию.

23 февраля 1943 года радист сообщил своим шефам из абвера об устройстве на новое жительство. Его выход в эфир стал регулярным — почти каждые три дня он добросовестнейшим образом передавал в разведцентр дезинформационные сведения о движении грузопотоков по железной и шоссейной дорогам, состоянии противовоздушной обороны и всех происходящих изменениях в местном военном гарнизоне. Использовались при этом и прошедшие наш фильтр данные, которыми снабжал радиста второй лазутчик. Регулярно, почти каждый радиосеанс, передавались метеосводки, к которым противник проявлял повышенный интерес. Как можно было судить по реакции разведцентра на передаваемую информацию и исходящим от него заданиям и запросам, абвер относился к работе своих агентов с нарастающим доверием, высоко оценивая их «смелость и находчивость». 21 марта последовала шифрограмма, содержание которой окончательно развеяло наши опасения и укрепило во мнении, что мы на правильном пути. «Тринадцатого марта, — гласил ее текст, — вы оба награждены орденами «За храбрость» 2‑го класса. Мы радуемся вместе с вами за заслуженную награду и ждем тот день, когда сможем вручить вам ордена за верную службу фюреру. Такая награда обязывает вас к еще большей верности и бдительности». Учитывая благоприятную ситуацию, дальнейшую игру мы повели с расчетом на вызов и захват курьера германской разведки. Нам было известно, что связь с абверовским разведцентром лазутчики должны были поддерживать только при помощи радиостанции. Никаких явок на советской территории им дано не было. При возникновении нужды в документах, деньгах, экипировке и продовольствии им надлежало подобрать удобную площадку для сброса необходимого с самолета и сообщить ее координаты радиограммой.