Иван Падерин - Ожоги сердца

В тылу врага разведчик ведет особенно строгий анализ своих поступков и поступков боевых друзей. Здесь все, решительно все под властью единственного контроля — совести. Совесть! Она, как второе зрение, следит за движением твоей души изнутри, она осуждает тебя за робость и тем формирует в тебе характер. Разведчик в поиске сам себе судья и прокурор, ни один свой просчет не оставляет без внимания.

Справа приближался нарастающий гул автомашин и танков. Дмитришин посмотрел в бинокль и сразу отнял его от глаз — так близко были лица фашистов. Танки неуклюже переваливались с боку на бок, уходили за складки гор, в сторону Севастополя.

Днем двигаться дальше было опасно. Не только гитлеровцы, но и партизаны могли взять на прицел группу солдат в немецкой форме.

С наступлением темноты снова пошли вперед.

Все время надо было быть настороже. Дозорные противника встречались всюду. Они стерегли выходы из лесов, чтобы не дать возможности партизанам связаться с населением.

Подняли свежую листовку, выпущенную геббельсовскими пропагандистами. К несчастью, в ней была правда:

«Преодолев упорное сопротивление красных, германские войска заняли город Феодосию».

Тяжело было читать такое сообщение.

На окраине одного селения фашисты выставили фанерный щит с надписью:

«За антигерманские убеждения и за клевету на германскую армию расстрелян гражданин Николай Грошилин, проживающий в городе Симферополе по улице…»

Со стороны Севастополя методически били наши пушки. С мыса Херсонес бросала тяжелые снаряды 35-я батарея.

Разведчики укрылись в овраге перед Итальянским кладбищем. Наткнулись на телефонный провод и перерезали его. Один конец оттянули в кусты и там привязали, другой закрепили на прежнем месте и стали ждать.

Из-за горы выглянула луна. В овраге показались две фигуры. Связисты — где-то близко находится штаб противника.

Условились действовать так: первого взять живым, второго прикончить.

Сработали точно. Схватили того, который шел впереди, держась за провод. Но он рванулся с такой силой, что потянул державшего его Дмитришина за собой. Помогли друзья: зажав голову пленного, воткнули ему в рот кляп. Вот и все…

В тылу легче взять «языка», чем на переднем крае. Но очень сложно доставить его в свое расположение.

Вели, пленного с завязанными глазами. Спешили к линии фронта. Вернулись домой лишь на третьи сутки. Задание было выполнено.

На допросе пленный помог нашему командованию уточнить, что перед 7-й бригадой морской пехоты сосредоточилась 117-я немецкая дивизия. Против высоты 154,7 — на левом фланге нашей обороны — изготовилась к наступлению горнострелковая дивизия противника. На правом фланге скапливалась еще одна, моторизованная, дивизия.

Тогда же стало известно, что под Бахчисараем установлены две мощные мортиры «Карл» и экспериментальное орудие «Дора».

Вскоре два снаряда «Карла» упали в районе 30-й батареи, но не взорвались. Вес каждого — почти полторы тонны.

Наступили дни самых грозных испытаний. Защитники Севастополя ждали нового наступления войск Манштейна. По расположению танков и пехоты, которые были подтянуты к исходным позициям, Иван Дмитришин чувствовал, что не сегодня, так завтра враг начнет яростные атаки. Но вот проходит день, другой — тишина на переднем крае становится все глуше и глуше.

— Ну начинайте же, сволочи!..

Но они не начинали, чего-то ждали. Лишь авиация наращивала удары. Небо покрылось разрывами зенитных снарядов. В воздухе шли схватки наших истребителей с гитлеровскими пиратами. Как потом стало известно, именно в эти дни в Крыму действовало огромное количество бомбардировщиков типа «юнкерс» и «хейнкель». Над участком, простирающимся от Мамашая до Балаклавы, появлялось до двухсот самолетов одновременно.

Но ни танки, ни вражеская пехота в атаку не переходили. Дело шло на выматывание нервов, велось, так сказать, психическое сражение.

Разведчики зря времени не теряли. Они вместе с саперами и пиротехниками готовились к очередной операции.

Стрелковые отделения одной роты занимали оборону по гребню северо-восточного отрога Телеграфной высоты. Отсюда в свое время скатывались «живые камни». Теперь разведчики решили использовать такую возможность по-другому.

Целый день бойцы снаряжали железные бочки порохом, бензином, мазутом, затем присоединили к ним запальные шнуры, и получилось что-то вроде огненных колесниц. Каждой бочке предстояло преодолеть свой путь и взорваться в разное время: запальные шнуры были различной длины.

Кроме горящих снарядов было приготовлено достаточное количество камней-валунов и две бочки с гремящими камнями — просто для шума.

В полночь над гребнем взвилась красная ракета. Сначала на головы гитлеровцев покатились валуны, затем бочки с камнями, а потом уже и горящие. Вражеские пулеметчики открыли по «колесницам» бешеный огонь. Бронебойные пули пробивали бока бочек, и пламя увеличивалось: из пробоин вылетали языки огня. В конце своего пути бочки взрывались, разбрасывая во все стороны воспламенившийся мазут. Это окончательно убедило фашистов, что русские применили новое оружие: какие-то самоходные огнеметы.

Дмитришин, его боевые друзья, все защитники Севастополя готовились грудью встать на пути врага. Они понимали, что предстоят жестокие бои.

— Я почти физически ощущаю, — говорил Дмитришин, — сколько орудий, пулеметов, автоматов нацелено на наш участок, в мою грудь. Значит, не такая уж она у меня узкая. В ней вместился весь Севастополь, стойкий и непреклонный.

Тогда, 6 июня 1942 года, он не знал, что против осажденного гарнизона Севастополя, насчитывавшего в своем составе чуть более ста шести тысяч изнуренных в боях воинов, шестьсот орудий и минометов с ограниченным количеством снарядов и мин, тридцать восемь танков и пятьдесят три самолета, Манштейн бросил более двухсот тысяч солдат и офицеров, две тысячи сорок пять орудий и минометов, четыреста пятьдесят танков и шестьсот самолетов…

Наконец стало известно, в какой день и в какой час начнется новое наступление гитлеровских войск. Был перехвачен приказ Манштейна: «Начать штурм Севастополя 7 июня в 3 часа 00 минут». Наши артиллеристы упредили противника, они открыли ураганный огонь по исходным позициям гитлеровских войск в 2 часа 55 минут. Всего лишь на пять минут получилось упреждение, больше не могли: истощился бы запас снарядов. Но и эти минуты дорого обошлись гитлеровцам.

Как и в декабре прошлого года, враг рвался к Севастополю через Мекензиевы горы и через район Камары, примыкающий к Сапун-горе. Этот участок находился в полосе обороны 7-й бригады.

В воздухе стоял беспрерывный гул. Кружилась голова. Сотни «юнкерсов» сбрасывали на позиции морской пехоты фугасные и осколочные бомбы. Солнце потонуло в дыму и пыли.