Платон Беседин - Дневник русского украинца: Евромайдан, Крымская весна, донбасская бойня

Сначала – Крым. Затем – Юго-Восток. И Украина пойдёт по швам, грубо наложенными советскими хирургами. Евромайдан дал для этого все основания. Потому что на место праведных в мире, мудрость которого есть безумие перед Богом, неизбежно приходят великие грешники.

В условиях революции балом правят мерзавцы. Они не связаны ни совестью, ни добротой, ни честью. Лучше них чувствуют себя только глупцы.

Изучая учебник по истории Украины, думаешь о том, как много мы, украинцы, боролись, сражались, протестовали. Много и бесполезно. «Украина без Кучмы», «Оранжевая революция» – продолжите список.

И вдруг оказывается, что с кислородом – беда, нечем дышать. И ситуация, как в экранизации Филиппа Дика «Вспомнить всё»: стреляют, освобождают, революционируют, люстрируют, пучат глаза. Чтобы погибнуть. Ведь на каждую революцию найдётся своя контрреволюция.

Она случилась. Старт дан. Украинцы вышли, чтобы заявить свои права, донести своё мнение. Захват обладминистраций, горящие шины, драки, лозунги – мы всё это видели, правда? И даже риторика та же: «фашиствующие молодчики», «провокаторы». Только раньше одних бесили флаги США и Евросоюза, а теперь других раздражают российские триколоры. Медаль перевёрнута, но медаль та же. А фоном – крики: «Валите в свою поганую Рашку».

Крым ничему не научил Украину. И Восток не научит. На себя не оборотятся. Будут искать внешнего врага, как искали. Чтобы оправдать собственную бесхребетность.

Хотя, казалось бы, сделай один простой, до рези в глазах логичный вывод – необходим диалог, необходима смена риторики. И станет легче.

Янукович не ввёл войска. Если новая власть сделает это на Юго-Востоке, то подпишет себе приговор. И дорожка в ад будет вытоптанная, удобренная, а по бокам – кровавые, пылающие розы.

Потому что ад – это другие. Ад – это непонимание. А значит, он уже здесь.

Самое страшное в Украине сегодня – никто не хочет слышать друг друга. Жуткая, вопиющая, гипертрофированная поляризация мнений. Люди ждут только то, что изначально хотят услышать. Так много твердили о европейских ценностях (с этого же всё начиналось), но забыли о главной из них – об уважении к чужому мнению, о той самой пресловутой толерантности, терпимости.

Пишешь статью, выступаешь в эфире – зрители ждут подтверждения своих мыслей. Хотят убедиться в том, что они правы. Но и так, в общем-то, не сомневаются. Впрочем, давай, давай нам оправдания.

Кто виноват? Путин. А у вас кто виноват? Хунта. Как же удобно иметь при себе виноватого! Особенно, если вина коллективная. Виноваты все мы, украинцы. Каждый из нас. Тот, кто смолчал, когда должен быть говорить. И тот, кто говорил, когда должен был молчать.

Кто ты – человек, пишущий: «Бандерва, сосите, будем вас, тварей, резать»? У тебя есть дети, жена? Кто ты – человек, пишущий: «Рашисты татарские вы…ки»? Ты разве не создан по образу и подобию Божию? Кто ты человек, пишущий: «Тупые дебилы горите в аду путлер с…»? Разве ты не улыбаешься другим людям?

Что движет вами, выбрасывающими тонны ненависти в информационное пространство? Что движет теми украинцами, кто швыряет «коктейли Молотова» в украинцев? Что движет теми украинцами, которые заставляют ползти других украинцев на коленях? За что вы так ненавидите других? И ещё больше – себя?

Ни шанса на перемирие. Святая уверенность в своей правоте. И дикая готовность воевать. С кем? Ради чего? Война пожирает лучших. Худших она глотает, не пережёвывая. Поэтому наша судьба будет незавидной. И мы этого заслужили. Мы, ненавидящие других и себя.

И не надо вновь и вновь спрашивать: «Кто виноват?» Ты, украинец, знаешь ответ.

Точно так же, как знаешь ответ на вопрос: «Что делать?» Тебе говорили об этом в школе. Помнишь? Уважать чужое мнение. Выслушивать. Попытаться понять, разобраться. Не выковывать ненависть в слова и образы. Помнить, что нет ничего важнее мира. Нести ответственность за каждое слово.

Простые, обыденные вещи. Которых сейчас как никогда не хватает. Во времена, когда учишься жить заново.

16.04.2014

Несколько дней я был в деревне под Бахчисараем. Без интернета. Когда мне начали звонить. Сначала один знакомый, потом – другой. Человек 6–7 набралось. И все они, в разной интерпретации, задавали один и тот же вопрос:

– В курсе: Чалый ушёл? Что думаешь?

Я был не в курсе. Но, слыша вопрос, думал не слишком оптимистично.

Севастопольцы из-за Чалого, как и я, расстраивались. В катере, идущем к набережной Корнилова, мужчина в офицерском кителе, но без погон, рассказывал другому, такому же, но с погонами, о том, что без Чалого всё будет совсем иначе – «напряжнее». А у севастопольского горсовета – там, где аллея городов-героев и Вечный огонь – митинговали пожилые дамы с плакатами «Алексей Михайлович, возвращайтесь!» и «Чалого – в губернаторы!».

Эффектно, сердце и душу пробуждающе. Я и представить себе не мог, что весь Севастополь враз заговорит об одном и том же человеке. Тем более о мэре, о которых в городе-герое – либо ругательно, либо никак.

Алексей Михайлович Чалый, всенародно избранный 23 февраля на 30‑тысячном городском митинге, быстро, если не сразу же, для многих стал своим, родным, близким. Собственно, именно этими дефинициями и объясняется его успех. Избери толпа – аплодисментами, криками – кого-либо другого, и были бы претензии: мол, вот так, по-средневековому, не выбирают. А тут согласились, приняли; более того – воодушевились. И постеры с бородатой революционной физиономией «Cha» наводнили севастопольские улицы и интернет. Потому что свой, потомственный.

Для Севастополя, привыкшего к извечным назначениям мэров со стороны, это уже достижение, за которое можно простить многое. Впрочем, Чалого и прощать-то особо не за что было. Если и говорили о нём, то, с поправкой на флуктуацию, в основном положительно.

Его олицетворяют с советским интеллигентом, в самом лучшем понимании этого слова. Из тех милых фильмов, где важнее всего – человечность. Между тем, он человек новой формации. Из успешных бизнесменов, которые не пародировали западные стандарты, а интегрировали лучшее в экономику переходного периода. Этакий self‑made man.

Ехали в Симферополь: я, общительная блондинка, двое крымских татар и разбитной водитель. Говорили о Чалом. В комплементарных тонах. Блондинке нравился, «потому что солидный, симпатичный», татарам – «потому что деловой», а водителю – «потому что в свитере вышел». И такое единодушие едва ли не по всему Севастополю.

За всей этой феерией почти никто не спросил: откуда, собственно, Алексей Михайлович взялся и почему именно он стал «народным мэром»? Кто разрешил?

Тогда, 23 февраля, перед севастопольцами выступали износившиеся персонажи: Дойников, Тюнин, Колесниченко. Люди стояли и думали: «Бог ты мой, ну неужели кто-то из них возглавит город?» Но появился, как волшебник на голубом вертолёте, Алексей Чалый. Стало хорошо, благостно даже. И это чувство уже не отпускало.