Платон Беседин - Дневник русского украинца: Евромайдан, Крымская весна, донбасская бойня

В очередях к банкоматам, в столпотворении на почтах, начиная разговор о потерянных вкладах и невыплаченных зарплатах, севастопольцы печалились, расстраивались, злились, но неизбежно сходились на одном оптимистическом прогнозе: Чалый решит вопрос. Иногда начинало казаться, что Алексей Михайлович – супергерой, который и заводы поднимет, и средства денежные мобилизует, и котят с деревьев снимет, и старушек через дорогу переведёт.

Но вот он ушёл – отчалил, – сделав это на пике популярности. За двадцать лет независимости не помню, чтобы севастопольцы переживали, когда уходил их мэр. А тут – печаль и плач Ярославны.

Официальная версия – ушёл сам: «Решение это было моё и основано оно не на слабости личной или ещё на чём-то, а на сознательном выборе, в лучшем понимании ситуации, чем это было некоторое время назад». Вместо себя – «я пришёл не один сюда, я пришёл с человеком, которого, я считаю, можно и целесообразно поставить на эту роль» – Алексей Михайлович предложил кандидатуру бывшего зама командующего Черноморским флотом России Сергея Меняйло. Сам же Чалый – «не бюрократ, но революционер» – возглавит Агентство стратегического развития города.

Несмотря на то что «народный мэр» отчалил сам, многие севастопольцы уже успели отыскать заговор. Объяснений тому нашли предостаточно. И то, что у Чалого свой бизнес в Эстонии (по законам РФ губернатор не может иметь бизнеса за рубежом). И то, что он не смог в полной мере оценить спектр проблем, стоящих перед городом. И то, что, наоборот, оценил, а потому испугался, боясь растерять заработанную репутацию. И даже то, что Путин «видит» Чалого вместо Медведева.

Главная же объяснительная версия звучит так: «Чалого сняли те, кто его назначал. Мавр сделал своё дело – мавр должен отойти». И в данном контексте недовольство севастопольцев нарастает, потому что назначение городского мэра со стороны (человека, как правило, постороннего) – их главная претензия к бывшему украинскому правительству. Теперь она будут адресована и Москве.

Сергей Меняйло – человек Севастополю не чужой: руководил государственным предприятием «Крымские морские порты», но беда его в том, что он неизбежно будет в тени Чалого, от которого в свою очередь ждут возвращения в губернаторы.

Правда, сам Алексей Михайлович уже заявил, что делать этого не станет. Но какая разница? Ведь севастопольцы всё равно ждут. Видимо, по их мнению, Чалый, как тот Дубровский, появляется, «когда в лихие года пахнёт народной бедой». Да, отчалил, но в случае чего обещал вернуться.

28.04.2014

– По местам боевой славы, – то ли шутя, то ли всерьёз произнесла женщина с тяжелым, причудливым, как антикварный канделябр, лицом. Вторая дама – рыжая, в золотистых штанах, – вздохнув, отвернулась от окна.

Нас было трое в купе поезда «Киев – Донецк». Вместо того чтобы спать, играть в карты, лузгать семечки, мы обсуждали ситуацию в Украине. И сходились в одном: никому нельзя верить.

А за окном дышали спокойствием Краматорск и Славянск. Точнее – их вокзальный фасад. Донецк же был непоколебим, упорядочен изнутри.

– Мне к центру событий.

– Каких событий? – таксист вроде бы удивился.

– Ну, митинги, протесты…

– А, это вам на площадь Ленина… Хотя… Оно вам надо?

– Надо. А вы, стало быть, не за них?

– Ну, почему не за них? Может, и за них.

И таксист начал рассказывать, как плохо жить стало: за тот же набор продуктов, что раньше, отдаешь на 150 гривен больше; детали, которые стоили 200 гривен, теперь стоят 400; а тех, кто был на Евромайдане, кормили наркотиками; и вообще судить «хунту» надо.

– А на митинги ходите?

– Нет, не хожу. Работать надо.

– Референдум, кстати, у вас когда?

– Даже не знаю…

Таксист высадил меня на площади Ленина. У памятника, обклеенного фотографиями погибших бойцов «Беркута», ютились три палатки. В них – никого. Только отпечатанные листовки.

Взял одну, прочитал о будущей Донецкой Народной Республике, созданной в 1917 году и восстановленной в 2014‑м. Ее сторонники требуют два государственных языка, возможность вещания российских телеканалов, запрет сектантской идеологии и контроль населением денег, заработанных жителями Донбасса.

– Вы что-то хотели?

Меня наконец заметили. Из-за палаток вынырнула женщина с лицом доброй советской учительницы. Узнав, что я из Крыма, обрадовалась:

– Ой, а мы тут за вас шампанское 16 марта пили!

– А когда мы за вас пить будем?

Учительница стушевалась, начала отвечать, что всё, конечно, не так просто, но они не сдадутся.

– Как наш «Запорожец» – нас не победить!

Она махнула рукой в сторону. Там и правда стоял «Запорожец», раскрашенный в цвета российского триколора. Он, собственно, был, как и эта женщина-учительница, из советского прошлого, что виделось в эти смутные, окаянные дни донецким будущим, подретушированным российскими художниками.

– Его и били, и жгли, а он стоит! И мы выстоим!

– Это да, но почему вас так мало?

– Работают люди, – учительница помолчала. – Да и цель намечена: 11 мая референдум – вот тогда выходить надо!

Такие женщины стали главной движущей силой Крымской весны, я помню. Риторика их была похожей: выходили на митинги больше месяца, никто из власти не хотел слушать, оттого перешли к решительным действиям. Но в отличие от крымчанок, пикетировавших горсоветы, донецкая учительница сомневалась. Хоть и бодрилась:

– Большая часть людей сейчас у обладминистрации…

По дороге к ней общаюсь с горожанами. Представляюсь гостем из Крыма. Реакция подчас оказывается излишне бурной. Особенно разошлась пожилая женщина с шиньоном:

– Сепаратисты, чтоб вы подохли там!

У обладминистрации собралось человек двести. В основном люди за сорок: «те, кому нечего терять», как выразилась женщина, обмотанная российским флагом. Молодежи почти нет. Играет преимущественно шансон и патриотические песни. Чаще всего слышится женский голос, напевающий: «Русские идут! Разврат с насильем запрещать. Русские идут не только русских защищать…»

Подступы ко входу разделены на секторы. В наружном стоят шесть палаток. Пожилые активисты раздают листовки. Пришедшие записываются в добровольцы. Запись ведёт женщина с лицом товароведа сельмага.

– Служили?

– Нет, – куксится изогнутый рыболовным крючком парень.

– Боксом, борьбой занимались?

– Слушайте, я могу за себя постоять…

Рядом бородатый толкователь разъясняет политику «партии» группке женщин бальзаковского возраста.

– Сразу в Россию нас взять не смогут, – коллективное «у‑у-ууу» в ответ. – Отделиться надо вначале. Затем просить Путина взять Донбасс в Россию. Он возьмёт!