Платон Беседин - Дневник русского украинца: Евромайдан, Крымская весна, донбасская бойня

Судя по тому, что происходит сейчас, мы выбираем не лучший путь. Умыться кровью, чтобы понять, чтобы окститься. Вот наш путь. И наш выбор.

Той осенью я почти не был дома. Телеэфиры, встречи, на которые меня начали приглашать в начале года, стали не просто регулярными, а слишком частыми.

Я вспоминаю об этом, потому что самолёты, гостиницы, аэропорты, отрывочный сон по два-три часа создавали ощущение некоей потусторонности происходящего, давая возможность наблюдать за ним как бы со стороны. Чувства мои порой напоминали те, что испытывал герой «Бойцовского клуба», находившийся в пограничном состоянии между сном и явью. Но происходящее не казалось ирреальным, туманным – наоборот, оно выкристаллизовывалось с максимальной ясностью, и восприятие точно переместилось за некий предел, после которого важным казался лишь поиск пусть субъективной, но истины.

Впервые я столь плотно, столь разнообразно побывал в городах России: Владивосток, Ставрополь, Ярославль, Краснодар и других – как правило, оказываясь там либо с персональными лекциями, либо в качестве участника того или иного мероприятия. Большая часть из них посвящалась событиям в Украине.

И я видел: люди настолько погрузились в российско-украинскую распрю, в донбасскую бойню, при этом фактически находясь вне её, что начали воспринимать любые другие события исключительно сквозь данную призму. При этом большая их часть не видела ни Евромайдана, ни Донбасса, ни Крыма. Они были там раньше, до событий, или не присутствовали вообще. Поэтому руководствовались только картинкой, созданной СМИ, а также пересказами других людей, по сути, являвшимися вариациями на тему одного и того же клише – такой себе «испорченный телефон».

Это смотрелось трагикомично. Когда человек, скажем так, излишне пророссийских взглядов начинал рассказывать мне о Киеве, по которому огнедышащими толпами маршируют фашисты, скандирующие «москаляку на гиляку», врывающиеся в дома, чтобы насиловать русских женщин, убивать русских мужчин, забирать русских детей. Я пытался ему возражать:

– Нет, ну что вы, такого нет, я ведь только оттуда…

Он смотрел злобно, словно перед ним недочеловек какой, и заявлял:

– Так ты за хунту? Людей в Одессе сжигал?

Первое время я пробовал дискутировать с такими фанатиками, подчас чересчур вспыхивая, раздражаясь, но вскоре, хоть и не сдерживался периодически, оставил попытки апеллировать к здравому смыслу и конкретной фактуре.

С другой стороны, меня атаковали сторонники новой постевромайдановской Украины, видевшие повсюду лишь дьявольские козни Путина. Они не замечали, не хотели замечать, что их страну, народ, разум перемалывают в труху гигантские жернова войны, лжи, бесчеловечности. Эти люди не просто отказались от тех, кто ещё недавно были их соотечественниками, – они возненавидели их, готовые и оправдать, и стимулировать убийство. Для таких жестяной барабан звучал оглушительно громко.

Да, той осенью война окончательно затянула Россию и Украину в болото нелепейших мифов, один размашистее, уродливее другого. В эру вседоступности, в мире-аквариуме самый дичайший фейк превращался в железобетонную истину, которой аргументировали, подкрепляли безумные теории по уничтожению врага.

Извечная беда человечества, когда люди думающие, как правило, сомневаются, а глупцы, наоборот, действуют решительно, осенью 2014 года иллюстрировалась особенно ярко.

И в этой какофонии хрюканья, мычания, блеянья должны были раздаться здравые, адекватные голоса. Прежде всего со стороны людей публичных. Но те либо молчали, либо, что хуже, выбирали тактику разжигания, не найдя ничего лучшего, кроме как повторять заплесневелые штампы. Те, кому аплодировали в эфирах Толстого, Соловьёва, Норкина, их красивым (и не всегда) речам, в приватных беседах, в кулуарах демонстрировали абсолютное незнание матчасти. За некоторым исключением, все они были пусты, ограниченны, и главное – я не увидел в них хоть какого-то, пусть и малейшего, желания разобраться. Своим божеством они избрали агитпроповского дьявола, коего хотели приручить, но он ожидаемо использовал их.

На каждом из них, сказавшем слово лжи, слово распри, – кровь убитых людей Донбасса. И это ощущение коллективной вины, причастности к массовой истерии – главное воспоминание той осени.

04.09.2014

Заявление Порошенко о возможности полного прекращения огня в Донбассе, как и последние фронтовые сводки, говорят, собственно, об одном: украинская армия находится если не в фатальном, то в бедовом положении, и победа самопровозглашённых Народных Республик если не близка, то всё более вероятна.

Обращения представителей карательных батальонов с призывами выходить на новый Майдан вкупе с обвинениями действующей украинской власти также подтверждают аховость украинского положения и кроме того объясняют причины неудач Киева, главная из которых – внутренний раскол украинских элит. Тут уместно вспомнить и недавние слова Дмитрия Яроша, раскритиковавшего некомпетентных генералов, руководящих боевыми операциями в Донбассе: «К сожалению, многие из них подчиняются политическим решениям кабинетных теоретиков, а не отдают приказы исходя из реальной ситуации на фронте».

Раскол в боевых действиях – причина и следствие раскола в «мирной Украине». Когда по центральному телеканалу, принадлежащему олигарху Дмитрию Фирташу, бывшему партнёру Януковича и нынешнему – Порошенко, идёт фильм, унижающий Игоря Коломойского, то это фактически означает объявление информационной войны, которая, как и война в Донбассе, преследует единственную цель – передел сфер влияния. Ситуация при этом получается обоюдоострая, убийственная, как секира: непрекращение одной войны автоматически означает продолжение другой.

И в данном контексте заявления о том, что огонь в Донбассе, вопреки словам Порошенко, прекратить невозможно, так как украинский президент не контролирует все силы, действующие против ополчения, логичны. Они лишний раз подтверждают то, что донбасская бойня – не столько заявленная борьба за целостность страны, сколько решение олигархическими группами своих задач, находящихся в противоречии друг с другом.

Удивительно, но в двадцать первом веке в части европейского государства независимо друг от друга действуют организованные группы вооружённых людей, получающие приказы от частных лиц. Ситуация, достойная компьютерной игры в духе «Fallout», но никак не цивилизованного общества.

Ещё удивительнее то, что часть населения страны адекватно реагирует на подобные действия. При этом личные разборки, напоминающие те, что были в девяностых, но с куда большим масштабом, маркируют священной войной, антитеррористической операцией, борьбой за целостность государства. Хотя целостности нет прежде всего в рядах тех, кто всё это затеял.