Павел Уваров - Между «ежами» и «лисами». Заметки об историках

Я уже писал, что сейчас это число удвоилось. А после смерти великого медиевиста в нынешнем 2014 году следует ожидать вал новых публикаций

Признаюсь, что, встав на путь защиты «историка с репутацией консерватора», я сам, очевидно, стал большим консерватором, чем обычно. На самом деле Центр Жоржа Помпиду мне, в общем-то, нравится, особенно после того, как его заново покрасили. Особенно приятно было подниматься на галлерею и с нее смотреть на Париж, на крыши квартала Маре, выполненные архитектором Мансаром.

Mousnier R. La vénalité des offices sous Henri IV et Louis XIII. Rouen: Maugard, 1945.

Mousnier R. Les règlements du Conseil du Roi sous Louis XIII. Paris: Société de l’Histoire de France, 1949.

Mousnier R. Les XVI eet XVII esiècles. La grande mutation intellectuelle de l’humanité. L’avenement de la science et l’expansion de l’Europe. Paris: PUF, 1954; см. также его работу: Progrès scientifique et technique au XVIII siècle. Paris: Plon, 1958.

Оживленная полемика никогда не мешала Мунье сотрудничать со своими оппонентами. Лабрусс и Мунье совместно издали книгу: Labrousse E., Mousnier R. Le XVIII esiècle. L’époque des Lumières (1715—1815). Paris: PUF, 1953, которая затем была авторами дополнена и переиздана в 1966 году.

Porchnev B.F. Les soulèvements populaires en France de 1623 à 1648 / Éd. par R. Mandrou. Paris: S.E.V.P.E.N., 1963.

Не случайно вскоре после выхода книги Поршнева (основанной главным образом на донесениях местных властей центральному правительству) Мунье опубликовал сборник писем, адресованных канцлеру Сегье: Lettres et mémoires addressés au chancelier Séguier (1633—1649) / Recueillis et publiés par R. Mousnier. Paris: PUF, 1964. Выяснилось, что многие построения Поршнева ущербны именно с источниковедческой точки зрения. Впрочем, задолго до Мунье это было подмечено А.Д. Люблинской.

Bercé Y.-M. Histoire des Croquants. Études des soulevements populaires au XVII esiècle dans le sud-ouest de la France. Paris; Genève: Droz, 1974; Foisil M. La révolte des nu-pieds et les révoltes normandes de 1639. Paris: PUF, 1970.

Mousnier R . Fureures paysannes. Les paysans dans les révoltes du XVII esiècle, France, Russie, Chine. Paris: Calman-Lévy, 1968.

L’histoire sociale: Source et méthodes. Colloque de l’École normale supérieure de Saint-Cloud (15—16 mai 1965). Paris: PUF, 1967; Problèmes de stratification sociale. Actes du colloque international (1966) / Éd. рar R. Mousnier. Paris: PUF, 1968. Niveaux de culture et groupes sociaux. Actes du colloque réuni du 7 au 9 mai 1966 à l’Ecole normale supérieure. Paris; La Haye: Mouton, 1967. Ordres et classes: Communications. Colloque d’histoire sociale, Saint-Cloud, 24—25 mai 1967 / Éd. рar D. Roche & E. Labrousse. Paris; La Haye: Mouton, 1973.

См., например: Clientènteles et fidélités en Europe à l’Époque moderne. Hommage à Roland Mousnier / Рublié sous la dir. de Yves Durand. Paris: PUF, 1981.

Цит. по: Noiriel G. Qu’est-ce que l’histoire contemporaine? Paris: Hachette, 1998. P. 163.

Mousnier R. La plume, la faucille et le marteau: Institutions et société en France du Moyen âge à la Révolution. Paris: PUF, 1970. P. 15—16.

Mousnier R. Recherches sur la stratification sociale à Paris aux XVII eet XVIII esiècles. I: L’échantillon de 1634, 1635, 1636. Paris: А. Pedone, 1976.

Среди историков мне приходилось слышать историю о том, что как раз в эти майские дни в Париже оказалась наша знаменитая исследовательница истории Франции Старого порядка А.Д. Люблинская, что она встречалась с Роланом Мунье и даже помогала ему патрулировать библиотеку Сорбонны. Это похоже на агиографическую легенду, но легенду красивую.

Mousnier R. Les institutions de la France sous la monarchie absolue. Paris: PUF, 1974. 2: Les organes de l' État et la société. Paris: A. Pedone, 1980.

Mousnier R. Monarchies et royautés: de la préhistoire à nos jours. Paris: Perrin, 1989.

Mousnier R. Paris capitale au temps de Richelieu et de Mazarin. Paris: PUF, 1978.

«Короля Ендрукса францужского зарезал мужик, тому семой год. А зарезал де тем обычаем: Ездил король на Пушечный двор в корете, а с ним сидел в корете думный человек дюк дю Парнон… А говорят про королевское убойство, что умыслил его убити дюк дю Парнон да королева, потому что король у дюк дю Парнона хотел отнятии чин, чем он пожалован при прежнем короле, при третьем Ендрике. И для де того дюк дю Парнон, умысля, сказал королеве, что бутто король то сведал, что она с приданным своим с маршал Денкром ворует и хочет король маршал Денкра казнить. А ее хочет отослать в Ытальянскую землю. И для де того королева с ним короля убить удумала…» – так по свежим следам излагало расхожую версию убийства Генриха IV первое русское посольство во Франции. См.: 1615 августа 30. – 1616 июня 29. – Статейный список посольства И.Г. Кондырева и М. Неверова в Голландию и Францию / Публ. Т.А. Лаптевой // Русский архив. Вып. 1. 1997. С. 195.

См. на русском языке: Амбелен Р. Драмы и секреты истории. М.: Прогресс-Академия, 1993; Черняк Е.Б. Пять столетий тайной войны. М.: Международные отношения, 1991.

К полезным для нас урокам, преподанным Мунье, а точнее – всем сообществом французских историков, я бы отнес еще и историю с избранием его академиком. В 1977 году Ролан Мунье прошел во Французскую академию по секции географических и исторических наук (кресло № 8). Эта почетная процедура требует от академика немалых расходов по приобретению соответствующих аксессуаров – мантии, шапочки, перевязи. Но на покупку академической шпаги согласно неписаной традиции деньги должны собирать коллеги. Комитет по приобретению шпаги для Мунье возглавил Дени Рише – французский историк левого толка, бывший, пожалуй, самым главным и самым непримиримым его противником. При всей удивительной политизированности французских коллег, в их среде присутствует взаимное уважение и признание объективных заслуг. Качество, до которого нам расти и расти.

В результате доходило до смешного. В конце 1970 – начале 1980-х годов шведы забеспокоились: число скандинавистов в СССР росло так быстро, что это вселяло опасения, что Советы готовят захват Скандинавии. Подготовка, может, и велась, но молодежь собиралась изучать северные страны по своим собственным мотивам: кто-то был пленен размеренным комфортом шведской жизни, кто-то был увлечен трудами специалистов по сагам…

Конечно, случались и исключения – сначала (до 1940-х годов) они были представлены старой профессурой, затем, в более поздний период, – некоторыми уж совсем узкими специалистами или такими «белыми воронами», как Лев Николаевич Гумилев или (после 1970 года) Арон Яковлевич Гуревич.

Стоит ли говорить, что речь идет об идеальном типе, о правилах, которым до конца никто не следовал. Но людей, которые вовсе игнорировали их существование, все-таки из науки выдавливали, если они не успевали укрыться в какой-нибудь надежной нише экспертного знания.

Кондратьев С., Кондратьева Т. Наука «убеждать», или Споры советских историков о французском абсолютизме и классовой борьбе (20-е – начало 50-х годов XX века). Тюмень, 2003.

Не только карьерными ростом или личным благосостоянием вкупе с личной безопасностью были озабочены историки, поднимавшиеся на трибуну во время «дискуссий» и «кампаний». Речь шла о большем – о самой возможности заниматься делом, составлявшим смысл жизни. Мне уже доводилось писать, что если ты уверен, что твой труд есть служение, то ты боишься потерять уже не только зарплату, но еще и Beruf , что совсем уж невыносимо.