Александр Куницын - Служат уральцы Отчизне

— А насчет нашего экипажа ничего не слышно? — Валерий навострил уши.

— Поговаривают и про нас… — ответил Шумилов, напустив на себя серьезность. — Но слышал я, что пойдут туда подготовленные, опытные летчики и штурманы. Так что не обижайся… Хоть ты и не совсем зеленый, но оператор еще молодой, налет свой знаешь…

Только на другой день, сбегав в штаб, Валерий узнал, что разыграли его, как мальчишку: знали друзья, что с тех пор, как появились сообщения о событиях в Афганистане, Бурков спит и во сне видит себя там, «за речкой».

…Прибыв в Москву, Валерий направился в главный штаб, в отдел кадров. Грузный полковник не стал долго томить молодого офицера:

— Я в курсе вашего дела… На чем хотели бы летать там? На транспортных или на вертолетах?

— Я не думал над этим… — признался Валерий. — Вы же знаете, я летал на самолетах.

— Хорошо, мы вас командируем… А на месте решат, куда определить, — заключил полковник. — Позвоните месяца через полтора…

На Дальний Восток Валерий возвращался в радужном настроении — будущее представлялось полным необычных, важных событий. В назначенный срок позвонил в Москву. Оттуда обнадежили: бумаги на него оформлены, ждать вызова.

В ноябре, совсем некстати, экипаж, в составе которого летал Бурков, отправили в командировку на Н-ский аэродром, с которого им предстояло работать не одну неделю. Впрочем, в армии не спрашивают: кстати, некстати… Перед отлетом Валерий подошел к командиру эскадрильи, попросил его сообщить, если будет вызов.

На Н-ском аэродроме жизнь шла своим чередом, летать приходилось часто, подолгу, дни проходили, а из полка никаких известий. Валерия стали томить неясные предчувствия.

Вернувшись в полк 10 декабря, он обнаружил у себя в комнате, на столе, письмо отца. Он сообщал, что его ходатайство о командировке в Афганистан отклонено по причине весьма нелестной характеристики.

«Ты оказался не таким, каким я тебя представлял, — сердито корил отец. — Ты не офицер, ты — слюнтяй, который стал в несколько сложных условиях ныть. Так поступают люди со слабым характером. Была у меня мысль, чтобы взять тебя сюда авианаводчиком, чтобы ты полазил по горам, чтобы пули посвистали над тобой (я не хочу, чтобы ни тебя, ни кого другого убивали), чтобы ты посмотрел на смерть, раны и кровь; и тогда, может быть, ты понял бы, что наша с тобой судьба — быть защитниками Родины настоящими, а не нытиками…»

Вот говорят: «удар судьбы» — такое поражение он испытал в своей жизни впервые. Но смириться, сжиться с неудачей — это было не в его правилах. Решил во что бы то ни стало разобраться, кто же мог составить на него характеристику.

И вот что ему удалось узнать. Да, в его отсутствие на него и в самом деле пришел запрос, но поступил он не в полк, а в штаб ВВС округа. Оттуда кадровики позвонили в полк, вышли на старшего штурмана части. Так, мол, и так, надо оформить документы на старшего лейтенанта Буркова в загранкомандировку. Нужна характеристика. Старший штурман вызвал к себе в кабинет командира подразделения, в котором служил Бурков, капитана Александра Пряничникова:

— Какую характеристику будем писать на Буркова? — спросил он. Формально он не мог игнорировать мнение командира.

— Какую заслужил, такую и напишем… Нормальную характеристику.

Своих людей командир знал хорошо, ко сейчас он, как бы перепроверяя себя, постарался лучше вспомнить, что ему было известно о молодом офицере Недавно старший штурман эскадрильи отзывался о нем: «Самый работящий оператор». Вспомнил, как в одном из полетов по маршруту старший лейтенант Бурков выручил штурмана корабля, намудрившего что-то с аппаратурой ближней навигации, — не ровен час, могли далеконько уклониться от линии пути.

— Считаю, парень заслуживает положительной характеристики, — уверенно сказал Пряничников.

— Значит, ручаетесь… — старший штурман выдержал паузу, потом произнес со значительным видом: — Но имейте в виду, речь идет о заграничной командировке…

— Я это и имел в виду.

— Мне кажется, недопонимаете вы чего-то, — досадливо поморщился хозяин кабинета. — Нет, надо дать такую характеристику, чтобы в загранкомандировку его не пустили, — нажал старший штурман на офицера.

Не нравился Пряничникову такой разговор. Он уважал старшего штурмана: что там говорить, специалист грамотный, толковый — на лучшем счету в коллективе, а вот человек… Было что-то барственное в отношении флагманского штурмана к «низшим чинам» — он сам так называл молодых операторов, — нескрываемое высокомерие.

Командир, кажется, догадывался об истинной причине того, отчего старший штурман невзлюбил Буркова. Были у них нелады. Бурков тоже хорош: погорячился напрасно… А вот как обстояло дело. После итоговых занятий комэск объявил Буркову, что руководитель группы выставил ему по марксистско-ленинской учебе «трояк». Уверенный в том, что оценка поставлена ему несправедливо, Бурков кинулся разыскивать старшего штурмана, в группе которого он занимался, узнать, за что же ему снижен балл.

— Тройку я вам выставил за то, что в повседневной служебной практике вы не руководствуетесь идеями марксизма-ленинизма, — хладнокровно объяснил старший штурман.

— Простите, не понял, — удивился Валерий.

— Ну, вам-то следовало это давно понять… Вспомните случай — мне рассказывали о нем, как вы нарушили предполетный режим.

Тут Валерий не сдержался, вспылил:

— И тот, кто сказал вам это, солгал, и вы… раз повторяете вздорные слухи — тоже лжец!

В штурманском классе находились другие офицеры, которые оказались невольными свидетелями этого разговора. Был там и командир. Он сам же и одернул тогда Буркова. Напрасно парень распетушился, в старину такие стычки кончались дуэлью. «Ну, то в старину… а сейчас вот на характеристике решил отыграться. Зуб, значит, заимел на парня…» Но сдаваться капитан Пряничников не собирался.

— Тогда пишите сами. Я человека чернить не буду! — категорически возразил он. — Бурков — комсомолец. Давайте пригласим секретаря комсомольской организации. Послушаем, что он скажет…

Секретарь, капитан Александр Кошелев, приглашенный по телефону, явился скоро. Он тут же, в кабинете, набросал комсомольскую характеристику на Буркова:

«…Принимает активное участие в общественной работе… Сумел оживить работу коллектива художественной самодеятельности полка. Вовлекает комсомольцев… Организовал духовой оркестр…»

Старший штурман, прочтя характеристику, недовольно поморщился:

— Ну, вы расписали тут… Хоть на Героя представляй.

Он поднялся из-за стола, давая понять, что разговор окончен. Перехватив вопрошающий взгляд Пряничникова, сказал:

— Ладно, посмотрим, что скажут сверху. Им там виднее, пусть решают.