Всеволод Кочетов - Собрание сочинений в шести томах. Том 6

— На эти вопросы уже ответил товарищ Сталин, — сказал оп. — Вы же читали, надо полагать.

— Это верно, — сказали мы. — Да, конечно: неожиданность. Но вот, товарищ бригадный комиссар, кое-кто из нас уже с апреля делал вырезки из газет, в которых сообщалось о накапливании немецких войск у наших границ, о высадке немцев в Финляндии, о множестве нарушений немецкими самолетами нашей воздушной границы. Тревожные сигналы были?

— Да, были, — ответил он. — Мало того: и на Семнадцатом и на Восемнадцатом съездах партии говорилось с трибуны о военной опасности со стороны фашизма. Вы правы.

— Значит, мы ожидали, что война будет.

— Ожидали… — Он помолчал. И мы молчали. Только похрустывали под нашими ногами сухие, опавшие ветки. — Возможно, — сказал он, — что там, наверху, преувеличили прочность договора с Германией. Мы же хотели выиграть время. Время! Вы понимаете это? Партия вела решительный и точный курс на укрепление экономической и оборонной мощи страны. Как мы работали, как работали в последние годы! И рабочий класс, и колхозное крестьянство, и интеллигенция… Какие могучие патриотические движения возникали и развивались в народе! Росла продуктивность сельского хозяйства, увеличивалась производительность труда в промышленности… Вы же видите, какими мы оставляем сейчас села. Какие в них магазины — и государственные и кооперативные, сколько там товаров — и промышленных и продовольственных… На фоне общего подъема уровня жизни в стране шло, конечно же, наращивание и оборонной нашей силы. Созданы прекрасные образцы нового оружия они пущены уже на конвейер. И тапки Т-34 на смену танкам БТ, и КВ на смену пятибашенным устаревшим махинам, и более быстрые самолеты, и ракетное оружие… Над всем этим шла же и идет работа.

— Это понятно, да. Мы понимаем, что не все было готово. Но почему война оказалась неожиданной? Лично мы — и один из нас и другой — в последние годы все время ожидали какой-то подлости со стороны гитлеровской Германии.

— Неожиданность — одно, — сказал, досадливо морщась, бригадный комиссар, — а внезапность — иное. Наверху, — повторил он, — возможно, преувеличили прочность договора с Гитлером.

— Но одно же другому не помешало бы: можно было верить и в договор, а тем временем и самим накапливать войска у границ.

— Вот что, друзья мои, мы с вами этих вопросов сейчас здесь, в этом лесу, пожалуй, не решим. — Бригадный улыбнулся. — Отложим их до того дня, когда враг будет отброшен и разбит. Сейчас это главное — остановить его и разбить. А тогда… Ну, тогда будет свободное время — поразберемся, что к чему. Как считаете?

— Напоследок только, товарищ бригадный комиссар, скажите нам: как вы думаете, где остановится немец? Докуда он может вот так дойти?

— Нелегкий вопрос. Но думаю, не дальше Ленинграда, его пригородов, окраин. Там остановится. Он остановится там по двум причинам. Во-первых, мы его непрерывно бьем и изматываем. А чем ближе к Ленинграду, будем бить все сильнее и сильнее, так как фронт сокращается и возле Ленинграда уплотнится очень сильно. На каждом километре фронта окажется в несколько, во много раз больше и войск и оружия — пулеметов, минометов, пушек. Там немцу будет устроена настоящая мясорубка. Вспомните прошлое. Как бодро ходили на красный Питер Керенский и Краснов, а позже генерал Юденич. Докуда они дорывались? До Царского Села, до станции Александровская, до Пулковских высот. Верно? А вторая причина… Да, собственно, второй уже и не будет. Все решит первая. Но если все-таки говорить о чем-то еще, то знаете вы или нет, сколько надо войск, чтобы штурмовать и взять такой гигантский город, как Ленинград, в котором противнику надо будет с боем проникать не только в каждый район, по в каждую улицу, в каждый дом, а может быть, и в каждую квартиру? У них, наверно, мороз по коже дерет, когда они это подсчитывают. И если все же они решатся на штурм, если ринутся на Питер, то только из полнейшего авантюризма, в расчете на свои приемчики запугивания — всякие обходы, заходы, десанты и окружения.

Мы расстались с бригадным комиссаром друзьями. Беседа с ним нас окрылила. Жаль, конечно, что авторитет Клаузевица в наших глазах дрогнул и пошатнулся. Зато мы знали теперь, где чертов немец будет остановлен, знали, что в Ленинград ему не войти. Мы и до этого не сомневались в том, что Ленинграда врагу не взять. Но это был ни на чем материальном не основанный протест души и сердца. А тут вновь мы обрели прочные теоретические основы. Мы никак не соглашались быть эмпириками. Только теория позволяла нам прочно держаться на зыбкой почве непрерывно, по нескольку раз в день меняющейся обстановки на фронте. Теперь, что бы ни происходило, какие бы ни грозили нам промежуточные неудачи, мы знаем, что дальше Пулкова не отойдем.

В тот же вечер мы отправились к артиллеристам, о которых говорил бригадный комиссар, — в подразделение пушек-гаубиц старшего лейтенанта Яковлева. Нам повезло: на КП участка обороны оказался один из политработников артиллерийской части, который и взялся показать нам дорогу до яковлевского дивизиона. Но когда мы приехали на то место, где, по сведениям политработника, еще нынешним утром стоял дивизион, там был полный разгром: валялись ящики из-под снарядов, какие-то тряпки, газеты, жестянки из-под консервов. Дивизион почему-то снялся с позиций.

Довольно долго пришлось блуждать по лесам. Мы натыкались на отдельных связных-артиллеристов, заезжали в медсанбаты, отыскивая их по деревянным стрелкам с красными крестами, указующими то или иное направление. Наконец кто-то пометил нам по карте, где найти одну из батарей этого неуловимого дивизиона. Мы поехали туда. Но ехали не слишком быстро: во-первых, была очень скверная дорога; во-вторых, впереди, там, куда мы ехали, явно шел ожесточенный бой: били, били, били пушки, били совсем близко и так отчаянно, как бьют в каких-то очень критических случаях.

Нас остановили на дороге, сказали, что дальше ехать нельзя, что, захватив Молосковицы, перерезав железную дорогу Кингисепп — Красное Село, немцы хотят, видимо, выйти на шоссе этого же направления и таким образом обойти, отрезать те наши войска, которые держатся в районе западнее Котлов и севернее Ополья. Артиллеристы Яковлева получили приказ встретить и отбить танки и пехоту противника. Они только что, час назад, вышли на позицию и уже ведут бой здесь, в нескольких сотнях метров.

— Слушайте, — сказал нам один из командиров, — может быть, вам уехать? И сюда могут прорваться. Через эту рощу, — в руках у него была карта, — идут немецкие танки. От их удара никто не застрахован.

Но мы решили все-таки остаться, отогнать только машину в более безопасное место и вернуться сюда, а потом дойтп и до огневых позиций артиллеристов. Есть же у них там какие-нибудь противоосколочные щели.