Рустем Юнусов - То ли свет, то ли тьма

Проходит пятнадцать минут. За это время многие студенты, перешептываясь между собой, назначили больной, заглянув в учебник, в обычных дозах амоксициллин – это полусинтетический пенициллин.

– И вы ожидаете, что от вашего лечения у больной, которая страдает тяжелой пневмонией, будет эффект? – спрашиваю я студентов.

Они молчат и пассивны. В этой группе я постоянно чувствую энергетику пассивности и не могу ее перебороть.

– Да ваше лечение, – продолжаю я, – все равно что умирающему на пятки припарка. Оно поможет при вовлечении в воспалительный процесс одного-двух сегментов легкого, а у нашей больной в легких живого места нет. Причем нужно учитывать, что в десяти процентах случаев у нас лекарства поддельные. Это в первую очередь относится к антибиотикам. В тридцати процентах случаев лекарственные препараты некачественные. Это по официальным данным. Поэтому при тяжелой пневмонии мы будем назначать не менее двух, а то и три антибиотика.

Студенты молчат. Это меня угнетает. Ну, хоть бы возникла у кого-то из них в голове мыслишка!

– Что же будет являться препаратом выбора? – после паузы вновь обращаюсь я к студентам и показываю на таблицу, где показано, что пневмококк, который вызывает внебольничную пневмонию, чувствителен практически ко всем антибиотикам.

Студенты, сомневаясь, называют несколько антибиотиков.

– Нет, – говорю я им. – Препаратом выбора будет обычный пенициллин, но его при тяжелой пневмонии, вызванной пневмококком, следует применять в мегадозах. Препарат нетоксичный, недорогой, всегда под рукой; единственным противопоказанием к его назначению будет являться аллергия.

– Нам на пятом курсе на лекции сказали, что пенициллин назначать сейчас не модно, – подает реплику одна из студенток.

– Почему не модно?

Они молчат, и я произношу монолог:

– Главным образом потому, что он дешевый, выпускается нашей фармакологической промышленностью, и его никто не будет подделывать. А иностранным фармфирмам, которые практически полностью захватили наш рынок и подмяли здравоохранение под себя, нужно получить как можно больше прибыли и они проталкивают свои дорогущие препараты. Схема проста: приезжает из Москвы профессор-лектор, такса обычно такова: за лекцию он получает от фирмы шестьсот-семьсот долларов. Не без помощи чиновников нашего здравоохранения докторов собирают в большой аудитории, и лектор, встав за трибуну, втуляет. Поэтому выписывание больным дешевых препаратов, которые до недавнего времени очень часто применяли, таких как сернокислая магнезия, хлористый кальций, дибазол, папаверин, адельфан, пенициллин и многих других стало, как вы говорите, не модным, ибо фармфирмы на этих препаратах не получат сверхприбыли. Некоторые наши больные тратят на лекарства большую часть своей пенсии, для других – цены неподъемные, и они практически не лечатся. Более того, в последнее время регулярно по поликлиникам города и в районы республики наведываются ассистенты, доценты, профессора и, с подачи фармфирм, рекламируют «нужные» препараты. В последнее время гипертоническую болезнь стали лечить современными препаратами, и следовало ожидать, что больные должны были бы чувствовать себя лучше, но не в коня корм, частота инсультов за последние два года возросла на семьдесят четыре процента. Эти данные были озвучены на коллегии Минздрава нашей Республики, но никто не сделал из этого выводов. В развитых странах эффективность тех или иных лекарственных препаратов исследуют ученые, которым зарплату платит государство, у нас же кто платит, тот и заказывает музыку.

Закончив монолог, я смотрю на лица студентов. Перед ними еще никто не произносил подобные речи и у них в голове происходит в этот момент сложная работа.

– Я недавно в программе «Здоровье», которую на первом канале ведет Елена Малышева, – подает голос одна из студенток, – видела рекламу: вначале профессор, маленький, шустрый такой, популярно объяснил, чем вызывается и что такое пневмония, а затем ловко вытащил из кармана халата упаковку и сказал: вот новый антибиотик. Он излечивает любую пневмонию за пять дней.

– И вы поверили? – спрашиваю я студентку.

– Теперь сомневаюсь.

– Скажу более того, – говорю я, – на передачу «Здоровье» в одной из программ, та же самая ведущая пригласила трех совсем молоденьких девчушек из «Фабрики звезд» и акушер-гинеколог стал рекламировать один из «очень эффективных» контрацептивных препаратов.

После перерыва, прежде чем перейти к принципам лечения пневмоний, мы вспоминаем азы антибактериальной терапии. Я задаю студентам простейшие вопросы:

– На какие микробы действует пенициллин? В чем отличие по спектру действии на патогенную флору пенициллина от ампициллина и оксациллина?

И никто из группы не может на эти вопросы толком ответить.

Всего же у нас антибиотиков шесть основных групп. В каждой группе по нескольку представителей.

– Основные антибиотики из каждой группы вы должны знать, – говорю я студентам. – Должны знать, чем лечить пневмонию, вызванную различными бактериями.

Про антибиотики студенты слышали не понаслышке. На четвертом курсе на кафедре фармакологии они сдавали зачет и экзамен. Про антибиотики им говорили на циклах по хирургии, акушерству и гинекологии, на множестве мелких циклах. Они прошли микробиологию, на пятом курсе у них был цикл по фармакотерапии, но простые вопросы по этой теме ставят их в тупик.

– Все не запомнишь. Названия лекарств такие трудные, – говорит одна из студенток.

– Конечно, не запомнишь, когда памяти нет. А слабоумие развивается от безделья, – рассуждаю я вслух, показывая на таблицу, и говорю – Вот перед вами все антибиотики, которые применяются при лечении различных заболеваний в России и за рубежом, спектры их воздействия на патогенные микроорганизмы. Если вы будете работать врачом, то будете назначать больным их каждый день. Почти у каждого из вас есть возможность таблицу сфотографировать. Рекомендую вклеить фотографию в рабочую тетрадь.

Студенты на меня не смотрят, угрюмо молчат. В лучшем случае из этой группы две-три девочки вклеят таблицу в тетрадь.

По стенам в учебной комнате висит, прикрывая друг друга, много таблиц, но никто из студентов не перевесит их, чтобы поинтересоваться, какую информацию несет каждая из них.

– Как будем работать, так будем знать, – говорит студент Петров.

«Чья бы корова мычала…» – глядя на него, думаю я и невольно восклицаю:

– Вашими бы устами да мед пить! Практика показывает, что студенты после шестого курса на госэкзаменах отвечают лучше, чем интерны, которые стажировались после окончания университета в течение года в стационарах ведущих клиник. А если устроить серьезный экзамен участковым врачам, то можно будет выявить только обрывки знаний, а уж про клиническое мышление у большинства докторов не приходится и говорить. У наших врачей, так же как и у студентов, отсутствует мотивация в приобретении знаний. Хорошо ты учишься или плохо, это не будет принято во внимание при распределении и это не отразится на твоей зарплате. Более того, бездари, как правило, лучше находят подход к главному врачу и у него на хорошем счету.